На обратном пути в поезде я заметил человека, читающего «Вечернее эхо» с моим изображением на первой странице, и задумался о природе славы. Учитывая ее характер, мое положение оказалось уникальным, так как я полностью контролировал свой статус. Если я хотел, чтобы меня узнали, и желал оказаться в центре внимания, я брал с собой холодильник. Если я хотел провести время для себя и вернуться к какой-то видимости нормальной жизни, я оставлял холодильник дома. Великолепно просто. Как, должно быть, Майкл Джексон и Мадонна мечтают о таком спасении! Что ж, им следовало задуматься до того, как продавать один за другим миллионы альбомов и помещать свои лица на постеры по всему миру. Может, у меня и нет их богатств, но я определенно перехитрил их в отношении славы, и это радовало.
Тем вечером я нервно ходил взад и вперед по своему номеру, репетируя речь, которую собирался произнести на вечеринке. У меня не было ни малейшего желания оказаться в том же положении, что и на празднике холостяков. В этот раз я следовал девизу Баден-Пауэлла для скаутов — «Будь готов».
Я отправился в паб. Все начиналось неплохо. Перетащив холодильник через пешеходный мост, я столкнулся с группой из пяти-шести студенток художественной школы Корка, которые шли на вечеринку. Если именно такую аудиторию собирался привлечь на вечеринку холодильник, то вечер обещал быть неплохим.
— Смотрите, это же Человек-с-Холодильником! — сказала хорошенькая круглолицая девушка, которая сразу понравилась мне больше всех.
Затем последовал непрерывный поток вопросов, и на все я смог ответить. Кроме одного:
— Так что это за «Холодильная вечеринка»?
— Я правда не знаю. Там видно будет, как пойдет. Все зависит от нас.
Это были неизведанные дали, ничего подобного раньше не бывало, и предсказать, какая среда лучше всего подойдет для проведения «Холодильной вечеринки», было невозможно. Зато узнать, какие условия будут неподходящими для такого события, было несложно, потому что они ждали нас, когда мы вошли в «Вестминстерз». Обстановка в пабе изменилась. Свет был приглушен, со сцены играла громкая музыка, выступал молодой дуэт в окружении синтезаторов и ударных установок.
— Что происходит? — прокричал я Алану, который стоял за барной стойкой.
— Это группа «Рыбы в квадрате». К сожалению, два месяца назад они договорились о выступлении сегодня вечером, и мы не смогли с ними связаться, чтобы отменить концерт.
Отлично. Это означало, что фоном для «Холодильной вечеринки» были кавер-версии хитов «Ирейжэ» и «Софт Селл», отмеченные фирменным знаком дуэта — чрезмерной громкостью. Я прокричал приветствия знакомым лицам — Дэйву, моему шотландскому пиарщику, который привел познакомить со мной свою жену, и Барри, агенту «Кэффриз», который пришел со своей девушкой и друзьями. Однако общение ограничилось элементарными приветствиями — слишком много шума было от «Рыб в квадрате». Я не специалист в астрологии, но с этими двумя рыбами у меня определенно не было совместимости.
Менеджер ребят гордо парил по сцене, подбадривая их и совершенно не замечая, что послание в стиле техно-поп остается неуслышанным. Судя по телодвижениям парней и их менеджера, стало ясно, что этот концерт был в каком-то роде прорывом в шоу-бизнесе и великим достижением их карьеры на сегодняшний день. И поэтому ситуация была в целом патовой. Амбициозная группа с энергичным менеджером играла для аудитории, состоящей из чудаков и странных личностей, которые пришли на «Холодильную вечеринку» и притащили с собой аксессуары, вынутые из своих домашних холодильников. Солист группы был явно в шоке.
Но имелась и другая сторона медали. Молодой англичанин, для которого в тот вечер должно было состояться празднование в честь его необычайных приключений с холодильником по всей Ирландии, не мог ни слова понять из того, что ему говорили, по причине какофонического шума, который создавала группа, игравшая так, будто билась в агонии.
— Хорошо играют, да? — прокричал Эрик, архитектор этой мешанины, указывая на группу. Он подошел ко мне и моему гарему студенток художественной школы. — Садись, мы принесем тебе пива. «Фостерз» поставил ящик пива в качестве спонсорской поддержки, так что тебе тоже причитается.
У «Холодильной вечеринки» был спонсор? Трудно представить телефонный разговор на эту тему.
Но у этого чудовищного безумия был несомненный плюс — я мог уделять все свое внимание Мэри, полюбившейся мне студентке художественной школы. Мы сидели рядом и на близком расстоянии нежно перекрикивались, временами перекрывая монотонные мелодии выступающей группы. Время от времени к нам подходили поклонники холодильника, чтобы выразить свое почтение и подписаться, однако децибелы «Рыб» не располагали к длительным беседам. Я не возражал. Это означало, что я мог продолжать кокетливо перекрикиваться с Мэри.
— Сколько тебе осталось учиться до диплома?
— Вообще-то нет, может, попозже. Не думаю, что ты сможешь под это танцевать, так ведь?
Развитие наших отношений временно приостановилось, когда меня попросили дать интервью студенту факультета журналистики, нагруженному записывающими устройствами. Когда через десять минут я вернулся, студентки робко и подозрительно улыбались.
— Что случилось? — спросил я, но никто меня не услышал из-за музыки.
А потом я увидел свою куртку.
Не думаю, что в компаниях друзей популярно брать с собой на вечеринку краски по ткани, однако студенты художественной школы, очевидно, исключение. За время моего отсутствия они воспользовались красками, и на спине моей джинсовой куртки появился рисунок холодильника, а под ним крупными красными буквами значилось: «Человек-с-Холодильником».
Девушки с волнением смотрели на меня. Как-никак они нарушили общепринятый этикет, расписав чужую куртку, оставленную без присмотра. Однако мне понравилась их шалость.
— Потрясающе! — объявил я, но из-за музыки меня не услышали. Ничего, они поняли, что я одобрил их затею, по моей сияющей улыбке.
Несмотря на то, что девушки были уже довольно пьяны (на ящик пива, который принес нам Эрик, был совершен серьезный набег), их художественный талант явно никоим образом не пострадал. Мне действительно очень понравилась их работа. Более того, я понял глубокий смысл их поступка. Когда я натянул куртку на плечи и гордо встал перед ними, то понял, что теперь я — «Человек-с-Холодильником». Звание, которое я в шутку присвоил одинокому парню, которого видел много лет назад на обочине, теперь принадлежало мне. Я стал воплощением собственной одержимости.
По понятным причинам группа поспешила завершить концерт.
— Доброй ночи, Корк! — прокричал солист, взмахнув рукой с таким торжествующим видом, что нельзя было не восхититься.
Публика, то бишь Корк, выдала жалкие аплодисменты, и менеджер потрепал ребят по волосам, что, должно быть, означало «на бис не надо».
Я был застигнут врасплох. Мне как раз удалось выяснить, что Мэри не училась в художественной школе Корка, а была лучшей подругой одной из студенток, когда я услышал голос, через микрофон вызывающий меня на сцену.
