Книга Последний побег - Трейси Шевалье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Она часто ходила смотреть на поезд, проходящий через Веллингтон по пути в Колумбус или Кливленд. Поначалу ее пугал грохот огромного металлического чудовища, испускавшего черный дым, а Камфет боялась еще сильнее и начинала истошно кричать. Однако Хонор нравилось смотреть на людей, выходивших из поезда и садившихся в него; ее волновала мысль о возможности перемен, о непрестанном движении, об отъездах и возвращениях. Со временем обе — и мать, и дочь — привыкли к шуму и суете и с нетерпением ждали прогулки на станцию.
Иногда Хонор встречала на улице Донована. Он приподнимал шляпу, но ни разу не попытался завести разговор. Его явно смущало, что она держит на руках ребенка.
— Твой брат не любит детей, — заметила Хонор, когда они с Белл проходили мимо гостиницы Уолсворта и увидели Донована, сидевшего на веранде с бутылкой виски.
Белл усмехнулась:
— И не только мой брат. Мужчины обычно не любят младенцев. Они их пугают и отнимают у них внимание матери. Но с Донованом сложнее. Твой ребенок напоминает ему, что ты замужем за другим человеком. Он-то все делал вид, будто ты свободна. А теперь у тебя есть дочь. Напоминание, что кто-то другой побывал там, куда он сам так стремится.
Хонор густо покраснела.
— Теперь у тебя есть семья, и это не только семья твоего мужа. Донован знает, что с таким ему не потягаться. Ему это не нравится. Ты заметила, как он тебя избегает с тех пор, как ты здесь поселилась?
И правда, когда у Хонор отошли воды, Донован разбудил Белл и помог завести Хонор в дом, а потом сразу ушел. И оставил ее в покое. Он больше не разъезжал туда-сюда мимо шляпного магазина, как это было, когда Хонор жила у Белл в прошлый раз. Хотя однажды, будучи сильно пьяным, Донован сидел на веранде гостиницы Уолсворта на противоположной стороне площади и долго смотрел, как Хонор укачивает Камфет у раскрытого окна. Потом сплюнул табачную жвачку, прекрасно зная, что Хонор это не нравится. Она закрыла глаза, а когда открыла их снова, Донована уже не было на веранде.
Но Хонор изменилась. Теперь все ее мысли были сосредоточены только на дочери, а все остальное отошло на второй план. Когда она видела Донована, у нее возникло ощущение, словно она смотрит на некий далекий берег, который когда-то любила, но уже не стремилась туда. Донован стал таким же далеким, как Англия. И все-таки он не был ей безразличен. Однажды Хонор спросила Белл:
— Как ты думаешь, твой брат может измениться?
Белл занималась с шоколадно-коричневой фетровой шляпой. Намочила ее и надела на деревянную болванку с металлическим винтом. Если покрутить ручку, болванка раздвигалась и растягивала шляпу.
— Мой брат — плохой человек, — заявила она. — Он не разделяет твоих представлений и никогда разделять не станет. Для него негры — не более чем животные. Так его воспитали в Кентукки, и это уже не изменишь.
— Но ведь вы росли вместе, а ты — совершенно другая. Ты изменила свои представления, так почему он не может изменить их?
— Есть люди, которые рождаются плохими. — Белл крутила ручку на болванке до тех пор, пока шляпа не растянулась до предела. — Полагаю, в глубине души большинство южан понимает, что рабовладение — это неправильно, но они выдумали для себя тысячу оправданий. С годами оправдания сформировались в мировоззрение. Очень непросто изменить образ мыслей. Нужно немалое мужество, чтобы сказать: «Это неправильно, так нельзя». Я сама заговорила об этом, лишь переехав в Огайо. Здесь я многое поняла. И полюбила этот край. — Белл провела ладонью по фетровой шляпе, будто приласкала весь штат. — Но Донован… слишком жесткий, он никогда не изменится. Я помогаю беглецам отчасти, чтобы уравновесить то зло, которое он причиняет… и отчасти, чтобы отомстить ему за побег мужа. Но тебе не нужно задумываться о гиблых делах и безнадежных людях. Ты теперь должна думать о ней, о ее благополучии. — Она указала глазами на колыбельку, где Камфет спала, вытянув руки над головой, словно атлет, победивший в забеге.
* * *
Магазин дамских шляп Белл Миллз
Мейн-стрит,
Веллингтон, штат Огайо
1 октября 1851 года
Дорогая Бидди!
Я уже очень давно не писала, и ты, наверное, считаешь, что я совсем о тебе забыла. Прошу прощения. Несколько месяцев я провела в полном молчании и не могла ни говорить, ни писать. Надеюсь, ты меня простишь. Теперь я снова заговорила, хотя очень умеренно.
Ты, наверное, заметила, что я пишу тебе с другого адреса. Я уже месяц живу в Веллингтоне. Я уже сообщала тебе о местной шляпнице Белл Миллз, которая радушно приняла меня, когда я только приехала в Огайо. Она очень добрая и хорошая, и поэтому я пришла к ней, когда мне некуда было больше идти.
Мои родители наверняка сообщили тебе, что у меня родилась дочка, Камфет. Она очень красивая, у нее светлые волосы, голубые глаза и сосредоточенное выражение лица, будто она твердо знает, чего хочет, и умеет этого добиваться. Камфет часто плачет, потому что еще маленькая (она родилась раньше срока) и все время голодная, но она быстро растет. Я уже не представляю, как жила без нее раньше. Мне кажется, она была у меня всегда.
Ты, видимо, удивлена, почему я не в Фейсуэлле со своим мужем и его семьей. Трудно объяснить, почему так, но я не могу с ними жить. Они хорошие люди, просто мы слишком по-разному смотрим на жизнь. Я ушла с фермы. Мне помогла одна беглая рабыня, которая однажды сбежала, а теперь возвращается на юг, к своим детям, чтобы забрать их на север. Я даже немного завидую ей. Она знает, что делает, и идет к своей цели. А я пребываю в растерянности с тех самых пор, как Сэмюэл расторг нашу помолвку. Жить без уверенности очень трудно.
Джек несколько раз приезжал навестить меня с Камфет и спрашивал, когда я вернусь. Не знаю, что ему ответить.
Джудит Хеймейкер появлялась два раза, и это стало настоящим испытанием. Она строгая и непреклонная, не умеет прощать. Джудит считает, что я опозорила их семью, и от досады говорит мне такие вещи, которые странно слышать из уст кого-либо из Друзей. «Зря я позволила Джеку взять тебя в жены, — сказала она в свой последний приезд. — Ты ничего не принесла в семью, только свои английские воззрения, которые нам чужды». Потом заявила, будто старейшины на собрании постановили, что мне надлежит вернуться в Фейсуэлл к первому ноября, в противном случае меня исключат из общины и отберут у меня Камфет. Я испугалась, когда Джудит взяла Камфет на руки. Я боялась, что она ее не отдаст. Камфет не плакала, но нахмурилась и замерла в бабушкиных руках. Это был неприятный визит, но, как и Камфет, я не расплакалась.
Зато меня очень обрадовало появление Доркас Хеймейкер. Она сумела приехать одна, без Джудит (ее подвез кто-то из фейсуэллских фермеров). Я удивилась, поскольку мы с Доркас раньше особо не ладили. Она привезла мне одежду, мою швейную шкатулку, корзину с лоскутами и подписное одеяло из Бридпорта. Также привезла одежду для маленькой, которую я сшила еще до рождения Камфет, и попросила не говорить об этом Джеку и Джудит. Было сразу понятно, что под этим подразумевалось: Доркас не верила, что я вернусь, и потому отдала мне все мои вещи. Свою просьбу она произнесла, сильно смущаясь, и я разделяла ее смущение. Это было бесчестье для нас обеих, что нам приходилось скрывать цель ее приезда ко мне.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Последний побег - Трейси Шевалье», после закрытия браузера.