Эти мысли показались ей очень возвышенными, и она ощущала себя почти философом. Жаль, что недавно обретенная сообразительность не предостерегла ее о том, что столь необычное приключение может вот-вот лопнуть, как мыльный пузырь, именно из-за порошка фей.
Так оно и случилось, когда Марина вновь ощутила в носу невыносимое щекотание, снова вызвавшее у нее смертельно опасное и ужасное желание чихнуть.
Ей захотелось потереть нос, чтобы предотвратить неизбежное, однако, отпустив ветку, она потеряла равновесие и повисла в воздухе, совершая странные пируэты и пытаясь вернуть своему телу прежнее положение.
Марина хотела почесать нос правой рукой (или наоборот?), но из этого ничего не вышло; она скользнула в пустоту, в мгновение ока сообразив, что безудержно падает. Девушка отчаянно пыталась зацепиться за листья, но те не выдержали, оторвались от ветки и остались у нее в руке, а Марина ринулась в пустоту, не издав ни единого звука, но приземлившись с оглушительным грохотом.
Она лежала посреди опушки, одуревшая и расстроенная, чихала и спустя некоторое время открыла глаза.
Кругом царила жуткая тишина.
Все это экстрасенсорное приключение, пережитое ею со столь яркими впечатлениями, улетучилось в считанные мгновения. Ощущение легкости тоже. Марина снова почувствовала, что стала смертной, тяжелой, точно яблоко, которое притягивает земля.
Она медленно пошевелила пальцами ног, затем пальцами рук, стала осторожно поднимать руки и ноги, пока не удостоверилась, что они целы.
С ней, вроде, ничего страшного не случилось. Если ей удается выжить назло феям, это само по себе можно считать героизмом. Но не требовалось большого ума, чтобы догадаться, что она испортила тем праздник.
Рядом с головой Марины зашуршали крылышки, и голос Лилиан вынудил ее открыть глаза.
— Просыпайся! — крикнула Фиалковая фея.
— Я погибла? — поинтересовалась Марина.
Феи, подстегиваемые природным любопытством, окружили ее и стали высказывать свои мнения:
— Ты всего лишь здорово шлепнулась о землю, — заметила умная фея небесно-голубого цвета, улыбаясь и морща веснушчатый нос.
— Девочка, ты вся пропиталась золотым порошком, — упрекнула ее фея красного цвета, которая больше своих подруг заботилась о чистоте.
— У тебя пальцы в шоколаде, — обратила внимание Марины фея белого цвета с безупречно чистыми крылышками.
— К тому же ты очень худа, — с удивлением заметила фея цвета охры.
— Какой ужас! У тебя глаза разного цвета, — уточнила фея желто-лимонного цвета, которая всегда вела себя очень шумно.
Марина расплакалась. Этого ей только не хватало: у нее выпала одна линза, с таким же успехом можно было сказать, что она потеряла ее, ведь ночью в лесу, засыпанном опавшими листьями, и нечего было думать о том, чтобы ее отыскать.
Как неприятна действительность!
— Черт подери! — воскликнула Марина, поднимаясь, что явно свидетельствовало о недостатке ее воспитания. Позднее она пожалеет об этом.
Громогласный голос, не соответствующий размерам крохотного горла, откуда он исходил, остановил ее на месте.
— Девочка, как, по-твоему, куда это ты собралась?
Марина и правда почувствовала себя девочкой. Устыдившись, она опустила голову и извинилась перед Пурпурной феей.
— Простите, мне не хотелось прерывать ваш праздник.
— Ты это уже сделала. Ты испортила праздник фей!
Марина хотела вести себя как можно естественней, и, стряхивая крошки листьев со своей мини-юбки, она добавила:
— Не волнуйтесь, я немедленно уйду, и вы сможете продолжить веселье.
Однако стоило только ей сделать шаг, как Пурпурная фея рассердилась и взмахнула своей палочкой.
— Стой на месте, невоспитанная девица, тебе остается лишь кричать ослицей!
— ИАООО-ИАООО, — тут же выдала Марина, крича ослицей, и увидела, как у нее вырастают длинные уши и шерсть, а руки превращаются в копыта.
Марине хотелось кричать и молить Пурпурную фею, чтобы та остановила действие чар, однако ее ослиный крик становился все протяжнее и невнятнее.
— ИАООО — ИАООО — ИАООО — ИАООООООООО!
Сначала наступило крайнее изумление, потом началось веселье.
Пурпурная фея и Лилиан удивленно переглянулись, остальные феи разразились безудержным смехом.
— Как весело! — радостно захлопала в ладоши фея ярко-красного цвета. — Споем что-нибудь!
— Пляши, ослица, пляши! — поддержала ее фея сине-кобальтового цвета.
Марина смотрела на свои руки, превращающиеся в волосатые ноги.
Ей было страшно наблюдать за собственным преображением, но она решила молчать, ибо понимала, что стоит только сказать или спросить о чем-то, как она закричит ослицей.
— Смотрите, ей придется удалять растительность, — язвительно указала на нее фея красно-макового цвета.
Лилиан с удивлением рассматривала Марину.
Заклинания феи множество раз не достигали своей цели, и вдруг Марина отреагировала на волшебное заклятие, решительно произнесенное Пурпурной феей.
Невероятно! Что произошло? Была ли это случайность или изменилась природа Марины?
— У кого-нибудь найдется морковка? — ехидно спросила фея зелено-тыквенного цвета.
Взволнованные феи захохотали и закричали еще громче.
Лилиан раздражали насмешки подруг, и интриговало происходящее. Она взмахнула палочкой.
— Пусть у бестии с острыми зубами появятся три головы, три огнедышащих языка, три страшных морды и шесть горящих глаз!
Задетая палочкой Лилиан, Марина упала на землю.
Ее тело извивалось, точно раненая гусеница, и если бы ей сказали, что его распиливают на кусочки, она бы поверила этому — столь ужасно было чувствовать, как оно распадается, и осознавать, что не только твои мысли, но и зрение, слух и обоняние разделяются на три части.
Когда прекратились страшные конвульсии, Марина тремя парами глаз заметила ужас на лицах фей.
— Дракон! — в один голос воскликнули некоторые из них.
— Ужасный зеленый дракон из Малькольма! — трубным голосом поспешила возвестить фея желто-лимонного цвета, самая болтливая из всех.
— Феям не вообразить большего кошмара, — в ужасе прошептала фея цвета синей пастели.
— Наверное, я заплачу от страха, — заявила фея темно-серого цвета.
Ободренная паникой, которую она вызвала, и повинуясь смутному инстинкту, Марина впилась шестью глазами в многоцветное облако фей, которые неразумно сбились кучей перед ее страшными мордами, открыла пасти, и из каждой, точно кнут, со скоростью света вылетел язык и обхватил свою собственную жертву.