Разрушительную силу чар Стеллы в полной мере испытал на себе и Баррингтон. Хотя незадачливый влюбленный и подозревал, что его опередил более удачливый соперник, сила страсти Герберта Баррингтона росла прямо пропорционально тому, как уменьшались его шансы. Своей кульминации безумие достигло после того, как, прочитав в газете посвященную бракоразводному процессу статью, Баррингтон помчался к Стелле. В результате Родни получил свободу, но не как разведенный супруг, а как вдовец. Эта трагедия произвела на выздоравливающего больного такое сильное впечатление, что он едва не лишился рассудка.
За обедом Родни был молчаливее, чем обычно. Мысли о Кейт вновь заполнили все его существо. Он чувствовал себя прикованным к этому месту. Некая иррациональная уверенность, что любимая рано или поздно вернется сюда, в район Пятнадцати улиц, довлела над доктором Принсем/Принсом.
Только услышав, как Питер, обращаясь к своей дочери, приказал ей: «Перестань трещать, Кэтлин», – Родни осознал, какое впечатление производит на окружающих.
– Боже милостивый, Питер! – воскликнул он. – Не стоит просить ее помолчать из-за меня. По-моему, пришло время перестать обходиться со мной, словно я беспомощный инвалид. Продолжай, Кэтлин. Я слушаю…
– А кто говорит, что я прошу ее немного помолчать, заботясь о твоем здоровье? У меня выдался чертовски трудный день, и теперь я хочу отобедать в тишине и спокойствии.
– Дядя Родни! Я вам не мешаю? – спросила Кэтлин.
– Конечно, не мешаешь.
Он улыбнулся и подмигнул девочке.
– Дядя Родни, – вмешался в разговор Майкл. – Вам обязательно надо посмотреть конструкторы, выставленные в витрине магазина на Кингс-стрит в Шилдсе. Там есть модели кранов. Они перегружают малюсенькие ящики с кораблей в вагоны поездов. Это настоящий маленький док. Просто здорово!
– И впрямь здорово, – согласился с ним Родни.
Затем, понизив голос, произнес:
– Интересно, согласится ли доктор Дэвидсон свозить нас туда сегодня вечером на своем автомобиле?
– Ни за что на свете! – воскликнул Питер. – У меня сегодня еще осталось несколько вызовов, а ты только недавно начал ходить.
– Пожалуйста, папочка!
– Хороший врач сказал бы, что приятные впечатления и перемена места – это то, в чем я сейчас нуждаюсь, – сказал Родни. – К тому же мне ужасно надоело любоваться вон той грязной рекой за окном.
– Помолчите! – обращаясь к своим детям, приказал доктор Дэвидсон.
Переведя взгляд на Родни, он добавил:
– Тем, кто хочет перемены пейзажа, я бы посоветовал взирать на мир из окна, выходящего на задний двор.
Сердитый взгляд метнулся в сторону Пегги.
– А тебе, женщина, я скажу, что, если и впредь в этом доме мне откажут в возможности спокойно поглощать мой обед, я буду есть в ресторане.
Пегги спокойно ответила на угрозу:
– Если Родни хорошо оденется, то мы сможем устроить его на заднем сиденье. Там ему будет удобно. Дети вдвоем уместятся впереди, возле водителя. По правде говоря, я не вижу, почему бы не поехать. Сегодня, в конце концов, сочельник.
– После обеда мне еще надо будет заехать к нескольким больным, – сказал доктор Дэвидсон жене.
– Родни и дети тебе не помешают. Оставишь их в машине, а сам быстро все сделаешь и вернешься.
– Нет. Я так не смогу. Если дети хотят поехать в Шилдс, то для этого существует трамвай. Что касается тебя, – Питер мотнул головой в сторону Родни, – то это просто неразумно…
В комнате воцарилась тишина. Домочадцы не отрывали от доктора Дэвидсона глаз.
– Ладно, – улыбнувшись, пошел на попятную Питер. – Но только после вечернего чая. До этого времени я занят.
Ярко украшенные витрины. Толпы людей на базарной площади. Радостные детские лица. У Родни улучшилось настроение, но ненадолго. При мысли, насколько приятнее было бы оказаться сейчас здесь в обществе Кейт и Энни, он вновь впал в хандру. Впрочем, не желая портить хорошее настроение детям, а тем более тревожить Питера, и без того слишком сильно обеспокоенного душевным состоянием друга, доктор Принс сохранял видимость приподнятого настроения.
Уже на обратной дороге в Джероу Родни почувствовал, что силы его покидают. Тогда он прилег на заднем сиденье автомобиля.
– Не против, если я зайду к одной моей пациентке, живущей в районе Пятнадцати улиц? – поворачивая голову к другу, спросил доктор Дэвидсон. – Думаю, если я загляну к ней сейчас, то это избавит меня от дальнейших хлопот.
– Конечно, не против, – ответил Родни. – Не волнуйся. Поезжай, куда нужно.
– Я оставлю тебя здесь, на главной улице, – останавливая автомобиль у бордюра, сказал Питер. – Нужный дом совсем недалеко отсюда, на Слейд-стрит.
Кэтлин забралась на сиденье отца и затеяла с братом оживленный спор насчет того, кто из них научится водить машину раньше, когда вырастет.
Внезапно брат воскликнул:
– Гляди, Кэтлин! Старуха идет. Какая пьяная! Во-о-о! За фонарный столб схватилась.
– Точно. В стельку пьяная, – глядя через ветровое стекло, вторила Майклу сестра. – Она идет в нашу сторону, а за ней – мальчишки. Дядя Родни! Она вот-вот упадет!
Родни приподнялся на заднем сиденье автомобиля. Заметив, что шатающаяся фигура, появившаяся в кружке света от уличного фонаря, Дорри Кларк, Родни быстро нырнул обратно. Ему не хотелось, чтобы эта ведьма, выкравшая его письма, приближалась к автомобилю. В мозгу Родни зазвучал голос Стеллы, зачитывающей ему отрывки из его любовной корреспонденции. Жена не скрыла, каким образом эти письма очутились у нее.
Дети молча наблюдали за приближающейся женщиной. Ее преследовали какие-то сорванцы.
Поравнявшись с машиной, пьянчужка привалилась к радиаторной решетке и завопила:
– Бог вас покарает! За что вы обижаете старую женщину?
Кэтлин и Майкл тихонько захихикали.
Дорри Кларк погрозила им кулаком и закричала:
– Чего смеетесь? Сегодня Рождество!
Старуха приблизила лицо к стеклу и, брызгая слюной, завизжала:
– Вы, маленькие выскочки!
Ее трясущаяся на толстой шее голова изогнулась в попытке заглянуть на заднее сиденье.
Родни, опустив лицо вниз, притворился, что с интересом читает газету, но предательский свет уличного фонаря падал прямо на него.
– Боже всемилостивейший!
Родни не оторвал взгляда от газеты. Дети молчали. В их расширенных глазах читались изумление и страх.
– Ты можешь не смотреть на меня! – закричала Дорри. – Смотри в газету. Смотри… Я же говорила, что расквитаюсь с тобой. Бог – он все видит. Как Дорри Кларк сказала, так и вышло. Ты думал, что ты настоящий врач, а на самом деле ты недостоин ботинки чистить доктору Келли! Ха-ха-ха! Кто ты сейчас? Ты даже не мужчина!
