приблизился к испытуемым, я увидел, что дело почти проиграно: вожди наступали сомкнутым рядом, несколько испытуемых лежало на земле, часть остальных, видимо, была близка к панике. Я напряг все свои умственные силы в поисках выхода. Самым простым было броситься с тесаком в руке на вождей, но это ничего не изменило бы в соотношении сил. Далее я мог собрать испытуемых и бежать с ними к храму, но это означало бы полное поражение, так как нас окружили бы в храме и взяли бы измором.
В этот момент я вспомнил, что три дня назад, уходя из пещеры, я положил в карман найденную мною в храме ручную гранату. Вероятнее всего, она давно отсырела и пришла в негодность, но необходимо было попытаться ее использовать. Я поднялся на камень и громко закричал Угольфу: «Сюда!» Тот обернулся, нанес удар подбежавшему к нему младшему вождю и бросился ко мне, за ним последовали остальные испытуемые.
Воспользовавшись короткой паузой, продолжавшейся не больше секунды, я поднял гранату и изо всех сил бросил ее в толпу вождей. Через мгновение, показавшееся мне вечностью, раздался оглушительный взрыв, и площадь окуталась едким дымом. Когда он рассеялся, я увидел кучу тел и несколько вождей, убегавших по тропинкам.
Я отправил половину испытуемых в погоню за убегавшими, сам же спросил Угольфа, как обстоит дело. Он, волнуясь и едва выговаривая слова, сообщил мне, что сначала все шло прекрасно; его отряд проник в ущелье самцов, там они застали врасплох стражу, двух убили, один сдался и был связан, четвертый успел бежать. Самцы, хотя ничего не понимали в происшедшем, вопреки нашему ожиданию все же полезли в драку. Однако Угольф догадался открыть ворота в ущелье самок, они все бросились туда, после чего ворота были вновь закрыты. Что касается рабов, то ими овладела отчаянная паника, и они попрятались по своим норам. К несчастью, однако, другие отряды задержались и захватили в пещерах лишь небольшую часть вождей. Вскоре раздался звук рога, Угольф со своим отрядом бросился на площадь судилища, к нему присоединились другие, но часть испытуемых испугалась и дезертировала. В результате вожди успели собраться на площади, и испытуемым пришлось очень туго, многие из них проявили исключительное мужество и до конца сопротивлялись контрнаступлению вождей.
– Если бы не твои гром и молния, – сказал Угольф, – мы погибли бы.
Я велел дать сигнал, и вскоре возле нас собралось человек двадцать испытуемых. Двенадцать, оказывается, разбежалось, восемь погибло от ударов вождей, десять отправилось в погоню, трое же остались в храме. Мне пришло в голову, что бежавшие вожди могли направиться к храму, чтобы его захватить; оставив десять испытуемых на площади судилища, я поспешил с остальными в долину смерти. Когда мы приблизились к храму, то увидели, как четверо вождей пытались разбить бревном дверь, а в стороне стоял Зигфрид, отдававший приказания. Мы с криком набросились на них. Зигфрид и еще двое вождей исчезли в темноте, трое же остальных набросились на нас, как безумные. Один из них, человек лет пятидесяти, пытался ударить меня мечом, но я подставил ему тесак. Удар был настолько силен, что мое оружие было выбито из рук, и я почувствовал сильную боль в предплечье.
Еще мгновение, и второй удар раздробил бы мне череп, но неожиданно перед моими глазами промелькнула веревка, и арийский вождь схватился руками за горло, стянутое петлей. Я понял, что это был аркан, брошенный одним из испытуемых, видевшим мое критическое положение. В то же время остальные испытуемые, вооруженные тесаками, сбили наземь второго вождя, третий спасся бегством.
Я подошел к двери храма и велел забаррикадировавшимся в нем испытуемым отодвинуть засов. Те узнали мой голос, дверь открылась. Оказалось, что из трех юношей один был ранен, так как вожди напали на них неожиданно, и им удалось с большим трудом втащить раненого в храм и запереть на засов дверь, которая уже дала несколько трещин под ударами бревна.
Я только теперь обратил внимание на свою раненую руку, по которой стекала кровь. Перевязав ее лоскутом, я поспешил приступить к поискам радиостата, так как боялся ослабеть от потери крови.
Я при этом забыл о мерах предосторожности и не поставил у дверей храма часового; это легкомыслие мне вскоре дорого обошлось…
В сопровождении двух испытуемых, державших горящие факелы, я подошел к статуе Вотана и осмотрел весь участок храма, находившегося за алтарем. Мои поиски были, однако, безуспешными: нигде не было и следов приборов, уцелевших при катастрофе. Я начал было уже терять терпение, склоняясь к выводу, что Зигфрид успел все уничтожить. Неожиданно мне пришла в голову мысль отодвинуть в сторону статую. Она оказалась легче, чем я думал, так как ее пьедестал был полый. Я с помощью испытуемых поднял статую и увидел под ней приборы, которые с таким нетерпением искал.
Дрожащей рукой я схватил радиостат, проверил, действует ли селеновая батарея, убедился в том, что волновая клавиатура находится в порядке, соединил батарею с трубчатым аппаратом, дал позывной сигнал стратоплана и начал выстукивать радиограмму: «Стратоплан С-451 потерпел аварию год назад, нахожусь на острове, лежащем 60°35′28″ южной широты и 30°14′31″восточной долготы».
Я на несколько секунд остановился и решил повторить радиограмму, дополнив ее сообщением о необходимости присылки нескольких больших стратопланов. Не успел я дотронуться до клавиатуры, как почувствовал сильный удар в голову и потерял сознание…
Очнулся я лишь на следующий день и сначала не мог сообразить, где нахожусь. С трудом вспомнил происшедшее. Как в тумане, передо мной пролетали сцены восстания. Очевидно, вожди победили, и я опять лежу скованный в пещерной тюрьме, в ожидании судилища. Я с трудом поднял руку и коснулся лба, при этом почувствовал, что у меня голова перевязана и малейшее прикосновение к ней причиняло сильнейшую боль. Ногами я мог свободно двигать. Я повернул голову и застонал от боли в области виска. Немедленно ко мне приблизилась какая-то фигура, и я к своей величайшей радости увидел Угольфа.
– Слава богам, ты жив, чужеземный друг, – сказал он. – Мы думали, что ты уже находишься на пути в Валгаллу. Эта проклятая собака едва не размозжила тебе голову.
Я вспомнил удар, приведший меня к потере сознания, и тихо спросил:
– Кто это был?
– Зигфрид. Он незаметно пробрался в храм и спрятался за алтарем. Когда ты начал колдовать над блестящим ящиком, он бросил в тебя топор и едва не убил.
– А ящик? – дрожащим голосом спросил я.
– Ящик разбит вдребезги. Я сохранил для тебя то, что от него осталось.
Это сообщение подействовало на меня ошеломляюще.
