поведения, неприкрытая агрессия, оскорбление при свидетелях, – тихо, но с угрозой начала перечислять пиксиянка. Одной из шести рук она ловко достала из кармана блистер с единственной, но крупной таблеткой. – Если ты не принесёшь извинения прямо сейчас, то выпьешь это.
– Моя госпожа, он извиняется, пожалуйста, не трогайте Эда… – попытался влезть в разговор Ларсон, но был остановлен властным жестом.
– Не лезь.
Блистер опустился перед глазами парнишки. Я понятия не имела, что это такое, но судя по сгустившемуся напряжению, что-то очень и очень нехорошее.
– У тебя три секунды.
Лайса не мигая смотрела на коленопреклонённого пикси. Все молчали. Эд шумно сглотнул. Крупная капля прокатилась от его виска по кромке светлых волос и вниз по шее.
– Я… прошу… прощения… моя госпожа.
Блистер исчез.
– То-то же, – хмыкнула Лайса. – Брысь отсюда и до конца поездки не смей показываться мне на глаза. Лар?
– Да, госпожа.
– Чечевицу с ананасами доесть полностью, но если тебе нужны лекарства – антигистамины или что там ещё, – увеличь дозу.
– Слушаюсь.
По тону капитана, стеклянным взглядом уставившегося в стенку перед собой, нельзя было сказать, что он испытывает, но по тому, как опустились его плечи, я поняла, что всё-таки облегчение. После увиденной сцены стало настолько не по себе, что я извинилась и ушла в выделенную каюту, где в одиночестве и провела время до самого вечера.
ГЛАВА 31. Маатшинай
Виктория Палладиум
Корабельное время показывало час ночи. Я исходила каюту вдоль и поперёк, раздумывая, к кому всё-таки пойти задать зудящие в мозгу вопросы. Теоретически лучше всего было дойти до Матвея и тихо расспросить про право маатшинай, но меня останавливали восторженные речи друга и его убеждённость, что мы созданы друг для друга. Не то чтобы я переживала, что он может сделать мне что-то плохое, отнюдь. Просто на фоне того, что я сама, как оказывается, связана с ним через загадочное право маатшинай, не стоит рассчитывать на полностью достоверную информацию.
Интуиция подсказывала, что Эд мог бы честно и без прикрас ответить на многие вопросы, но и она же вопила сиреной, что, если я приду в каюту члена экипажа среди ночи, меня могут понять неправильно. Очень неправильно. Методом исключения получалось, что если и идти к кому-то за ответами, так к тому самому Ларсону, который ещё на Падэме-3 всячески меня отвлекал от механиков.
Переодевшись в удобную неприметную одежду, промаявшись битый час у двери, раздумывая, что скажу, если вдруг встречу кого-то по дороге, я выскользнула в общий коридор. К счастью, добраться до каюты капитана получилось без приключений. Но после того как я постучалась в дверь…
– Мисс Виктория, умоляю, не надо! Я буду вынужден сообщить своей маатшинай.
Полуголый пикси в одних лишь штанах обречённо зажмурился и отошёл на шаг внутрь каюты. При этом вид у него был такой, будто он встретил на пороге очень злого, проснувшегося среди зимней спячки ведьмедя.
– Смилостивитесь! Мне тогда отдали распоряжение занять вас, чтобы вы не подходили к механикам… Это был приказ свыше. Умоляю, не держите зла!
– Ларсон, Ларсон! – Я попыталась успокоить внезапно перепугавшегося капитана, но куда там. Пикси замахал сразу шестью руками, я машинально схватила одну из них, но не за предплечье, как принято здороваться, а за самую тонкую часть – запястье. Капитан рухнул на колени.
– Хорошо, я готов принять наказание.
Бесконечную секунду до меня доходили слова капитана и наконец дошли. А я ведь ещё раньше замечала, что пикси предпочитают дотрагиваться ближе к локтям, где под кожей пролегают мышцы. Это наблюдение наложилось на знание о развитой нервной системе шестирукой расы, и – я тут же отпустила конечность пикси, отпрыгивая на шаг.
– Я не собираюсь ломать вам руки, Ларсон!
– Нет? – Он затравленным взглядом посмотрел на меня снизу вверх и с медлительностью школьника, берущего неопределённый интеграл от расходящейся функции, переварил ответ. – Тогда… мисс Палладиум… зачем же вы здесь? Да ещё и среди ночи?..
Он бросил косой взгляд на себя в зеркало, на обнажённый торс, и, честно говоря, мы были с ним солидарны во мнении, что натурой капитану предложить нечего. Без форменного мундира у Ларсона отчётливо проступали и рёбра под кожей, и впалый живот. При первой нашей встрече капитан казался подтянутым мужчиной, сейчас же я поняла, что это впечатление было обманчивым: из-за шести рук он выглядел значительно крупнее, чем среднестатистический таноржец или захухря, но внешность капитана была ближе к модельной. Картину дополняли многочисленные высыпания и воспаления по телу, которые были щедро намазаны зелёным кремом, от чего смотрелись ещё ужаснее.
– Я… я сейчас… что-нибудь надену, – сообразил пикси, вскочил с пола и метнулся к гардеробу.
– Оставьте как есть, лекарство же смажется. – Я дополнительно махнула рукой, показывая, что это нелогично, и села в ближайшее кресло. – Я пришла за ответами.
– Ответами? – Ларсон так и замер. – Какими?
– Ну… Для начала вопрос про Эда. Почему вы за него заступились сегодня днём? Потому что он член экипажа, близкий друг или потому…
– Потому что он мой сын.
Я кивнула. Примерно что-то такое я и подозревала. Слишком уж яркая мимика была на лице у капитана, когда парнишке угрожали блистером с таблеткой, да и Эд вёл себя чересчур борзо для обычного члена экипажа.
– Внебрачный, получается?
Ларсон поморщился.
– Если пиксиянка пользуется правом маатшинай и объявляет какого-то мужчину своим, то все его дети автоматически считаются внебрачными. Иногда маатшинай может позволить своему подопечному заводить семьи с другими женщинами, но… чаще нет. Когда Лайса объявила о своём праве, моя Мелисандра была беременна.
– И вы не сказали Лайсе об этом.
Капитан красноречиво промолчал. Я шумно вздохнула.
– Я в силу многолетнего опыта поведенческого анализа сразу обратила внимание на несостыковку в отношении Эда к вам, но, если он будет и дальше себя так вести, это могут заметить. Попросите его быть более… терпимым. В конце концов, это в ваших же интересах.
Беловолосый мужчина кивнул.
– Спасибо за совет.
– Что это была за таблетка?
– Химический кастрат. Если бы Лайса приказала Эду её проглотить, то у него никогда бы не было детей.
Ох…
Я помнила, что Редж говорил про того пастуха с Падэма-3, но и представить себе не могла – что у пикси всё так…
– Расскажи мне про маатшинай, – тихо попросила у мужчины.
Ларсон внезапно расслабился, повёл плечами, словно сбрасывая с себя груз, и сел на край узкой койки.
– А что рассказывать? – уточнил он. – Это право на Пиксе. Его несколько веков назад придумала действующая на тот момент
