мог смириться с тем, что Кэтрин Тейт вернулась в мою жизнь.
А сейчас? Мое сердце не может представить себе жизнь без нее.
Только я не знаю, где ее искать. Даже не представляю, с чего начать поиски.
— Эй. — Мередит садится рядом со мной и поглаживает мое колено. — О чем ты думаешь?
Я медленно опускаю руки, смотрю на сестру и произношу фразу, которую никогда не думал, что скажу:
— Мне бы хотелось, чтобы у Кэтрин был ее телефон.
ГЛАВА 38
КЭТРИН
24 декабря, 23:40
— Эй, Джоуи. Там случайно нет розетки?
Бармен, и мой новый лучший друг за последние несколько часов, поднимает взгляд от полировки стакана.
— Могу предложить тебе кое-что получше. Прямо перед тобой, красавица.
— А! Удобно. Спасибо. — Я наклоняюсь, чтобы заглянуть под барную стойку, и, конечно, там оказывается розетка, которую какой-то гений додумался установить в баре в холле отеля.
Я вставляю вилку своего нового зарядного устройства для iPhone в розетку с мягким, удовлетворенным щелчком и испускаю небольшой вздох счастья от того, что я снова в сети и являюсь обладателем новенького телефона. И давайте на секунду похлопаем прошлогоднюю Кэтрин по спине за то, что она оформила кредитную карту Apple, которая позволила купить новый телефон, даже без кошелька.
Отель тоже неплох, хотя для этого мне понадобилась помощь... приготовьтесь...
Лоло Бауэр. (Что, вы думали, у нее нет фамилии? Ничего страшного, я тоже не знала).
Мне нужна была услуга всей жизни, и я попросила девушку моего бывшего мужа одолжить мне денег на отель. Она поступила еще лучше: забронировала мне номер за свои баллы и вызвала Uber, а также дала мне достаточно денег на... ну, скажем так, это не первый мой мартини.
Ее не пришлось долго уговаривать. Наши цели совпадали.
Я не хотела присутствовать при предложении руки и сердца. Она не хотела, чтобы я присутствовала при предложении руки и сердца. Все в выигрыше!
Ну, может быть, не Уолши. Я чувствую себя виноватой за то, что сбежала, но решила заехать к ним домой перед возвращением в Нью-Йорк, чтобы как следует попрощаться.
На этот раз навсегда.
Я люблю их. Пришло время отпустить их.
Я люблю его.
Пришло время отпустить его.
— Еще один перед закрытием, милая? — спрашивает Джоуи. — Мы сегодня закрываемся немного раньше. Канун Рождества и все такое.
— Конечно, конечно. — Я жду, что вот-вот подкрадется обычное раздражение по поводу этого дурацкого праздника, но, как ни странно, этого не происходит. На самом деле, даже в моем слегка меланхоличном настроении Рождество совсем не кажется глупым.
— Знаешь что, да, — говорю я. — Почему бы и нет. Как ты и сказал, сегодня Рождество, и мне нужно кое-что сделать на моем новом телефоне. Только вот пусть на этот раз это будет «Манхэттен».
— Понял, — говорит Джоуи, постукивая пальцем по барной стойке и доставая бурбон.
— Уверена, что тебе стоит пить? — спрашивает кто-то из-за спины.
У меня слегка кружится голова, и не из-за алкоголя. И не из-за сотрясения мозга тоже. А от дежавю.
Поворачиваюсь, в шоке смотрю на мужчину, который выдвигает барный стул рядом со мной и садится.
— Том?
— С твоим-то сотрясением мозга? — говорит он небрежно, как будто нет ничего странного в том, что он находится в лобби-баре заурядного отеля в канун Рождества, когда должен быть...
Я качаю головой, все больше убеждаясь, что у меня галлюцинации.
— Подожди. Это что, настоящая «Рождественская песнь»? Я Скрудж? Неужели все, что я пережила, было просто сном?
— Ты Скрудж, — подтверждает он, протягивая руку, чтобы съесть один из моих холодных картофелин фри. — Но нет. Все было не во сне.
— Тогда кто... что? Как ты меня нашел? Тебе снова кто-то позвонил? Как моему экстренному контакту?
— Нет. — Мужчина съедает еще одну картошку. — Потому что на этот раз ты не попала в аварию. — Он прекращает жевать. — Подожди. Или попала?
Я качаю головой, когда Джоуи ставит передо мной «Манхэттен». Том показывает на него.
— Я возьму такой же. Пожалуйста.
— Нет, — быстро говорю я. — Он не останется. Ты не останешься, — говорю я Тому.
Том смотрит на Джоуи, снова показывает на напиток и улыбается.
— Ладно, если ты остаешься, тогда мне нужны ответы, — говорю я, поворачиваясь на стуле так, чтобы оказаться лицом к нему.
— Конечно, — соглашается Том. Подозрительно быстро. — Что ты хотела узнать?
— Даже не знаю, с чего начать, — говорю я. — Как насчет того, где, черт возьми, Лоло? Разве ты не должен сейчас стоять на коленях?
Он проверяет свои часы.
— Почти. У меня в запасе есть несколько минут.
У меня открывается рот.
— И ты проведешь эти минуты... здесь?
— У сестры, — говорит Том.
Я хмурюсь на него.
— У тебя сотрясение мозга? Чьей сестры?
— Лоло. Ты спрашивала, где она. Она в Мэдисоне у своей сестры. Улетела в последнюю минуту.
— Я... — Я почесываю затылок. — Я в замешательстве.
— Заметно, — говорит он с улыбкой. — И это очень мило.
— Возьми свои слова обратно! — говорю я, оскорбленная.
— Не возьму. — Его улыбка становится шире.
Я чувствую... что-то. Смятение, смешанное с... надеждой?
И уверена, что не вынесу, если ошибусь. Не смогу вынести, если потеряю его во второй раз. В панике я протягиваю Тому свой телефон.
— Вот. Почему бы тебе не позвонить Лоло, и мы все уладим...
— Я не женюсь на Лоло, Кэтрин.
Все вокруг словно расплывается, хотя ни я не притронулась к своему бокалу, а Том к своему.
— Что ты... что...
— Мило, — снова бормочет он с улыбкой. — Мы с ней поговорили. Оказывается, Горби не единственный, кто заметил, что мы... как это... потрескиваем от энергии?
— Она бросила тебя, потому что мы потрескиваем? — спрашиваю я.
— Нет. Ну, типа того. Я бросил ее, потому что мы потрескиваем. Она бросила меня, потому что ей нужен кто-то, с кем можно было бы потрескивать, и она поняла, что я никогда не стану этим парнем.
— Вы бросили друг друга?
— Думаю, мы можем перестать использовать слово «бросили», но... да. В общем-то, да, — говорит он, пожимая плечами.
— Том, я...
— Хочешь знать, почему я
