тепла проносится между моих бедер.
— Это моя хорошая девочка. Сейчас я собираюсь прижать тебя к земле и трахнуть, котенок, и единственное, что ты будешь кричать, это мое имя, когда я заставлю тебя кончить.
Он приподнимается, одна рука по — прежнему у меня на затылке, прижимая мое лицо к подушке, а другой держится за мое бедро, когда он врезается в меня.
— Я могу проникнуть в тебя чертовски глубоко вот так, Кэт. Я собираюсь нагибать тебя над каждым предметом мебели, который у нас есть.
Я стону, когда удовольствие прокатывается по мне длинной волнообразной волной, и мое тело расслабляется, растворяясь в мягком матрасе, когда я отдаю ему полный контроль. Пока он снова не поднимает ставку. Он проводит пальцем по шву моей задницы, прежде чем обвести мою тугую дырочку, и все мое тело снова напрягается.
— Давай встретимся лицом к лицу со всеми этими демонами, — хрипло произносит он хриплым голосом, наполненным эмоциями, тоской и самообладанием.
— Я не могу, — хнычу я, пытаясь отстраниться, но я насажена на его член и удерживаемая его сильной рукой, и мне некуда идти.
— Ты можешь, котенок, — рычит он, скользя тем же пальцем вниз по моим складочкам, покрывая его моим возбуждением, прежде чем снова начать играть с моей задницей.
Мое сердце бешено колотится. Кровь стучит у меня в ушах, когда мое тело колеблется между удовольствием, которое он все еще доставляет мне, и ужасом от того, что он собирается сделать.
— Я никогда не дам тебе больше, чем ты можешь взять, — уверяет он меня, вводя кончик пальца внутрь меня, пока я не чувствую жало от того, что он проникает в меня. — Но тебе нужно немного расслабиться.
Я заставляю свои мышцы расслабиться и впускаю его внутрь, потому что знаю, что это все, что ему потребуется, чтобы даже это было приятно. Но я не могу отпустить эту последнюю часть себя. Потому что тогда у него будет все, а я отдам свою душу самому дьяволу.
Он снова склоняется надо мной, осыпая поцелуями мое место между лопатками, спускаясь ниже, пока его губы не касаются моего шрама, и я вздрагиваю.
— Каждая частичка тебя совершенна, vita mia, — говорит он между поцелуями. — Каждая частичка тебя уже принадлежит мне. Так что ты можешь отпустить мою маленькую дикую кошечку, потому что ты у меня уже есть.
Черт возьми! Грязные разговоры Данте Моретти могут быть грязью следующего уровня, но когда он говорит вот так, от всего сердца, он как будто проникает в мою душу и обращается непосредственно к той части меня, до которой никто другой никогда не мог достучаться. Я прижимаюсь лицом к подушке, испуская долгий, медленный вдох, когда мое тело снова расслабляется, и я немного отодвигаю бедра назад, беря тот небольшой контроль, который он позволит, пока его палец не проникает немного глубже.
— Хорошая девочка, — успокаивает он, прижимаясь ко мне бедрами, прижимая кончик своего члена к моей точке G, заставляя меня стонать от удовольствия и позволяя ему скользить пальцем немного глубже.
Он продолжает делать это медленно, вводя и выводя палец, пока мое тело приспосабливается к ошеломляющему ощущению, когда он берет одновременно мою задницу и киску. Теперь нет боли, только горячее, неистовое удовольствие, которое заставляет меня желать большего от него.
— Я могу вынести больше, — хнычу я.
— Еще? — рычит он, а затем добавляет второй палец.
— Срань господня, — выдыхаю я, когда он растягивает меня шире, но чувства, которые разливаются по моему телу, не что иное, как эйфория.
Данте продолжает трахать меня, его бедра и пальцы задают изысканный темп, который удерживает меня на грани забвения:
— Ты собираешься кончить за мной, котенок? Кончишь на мой член, пока я трахаю пальцами твою маленькую тугую попку?
— Да, — хриплю я.
Сначала мой оргазм наступает медленно, волны покалывающего электрического удовольствия разливаются по моему телу. Данте трахает меня до тех пор, пока давление не становится слишком сильным, как река, которую слишком долго сдерживала плотина. Я выкрикиваю его имя, испытывая самый сильный оргазм, который у меня когда — либо был за всю мою жизнь. Он вырывается из меня, пропитывая нас двоих и простыни.
— О черт, — стонет он, наконец — то отпуская мою шею сзади, чтобы он мог схватить оба моих бедра, пригвождая меня к матрасу. Я такая бескостная и измученная, что единственное, что меня поддерживает, — это он. Удовольствие все еще разливается по моему телу, когда я слушаю влажный звук его прикосновения к моей коже, когда он берет то, что ему нужно. Он кончает, выкрикивая мое имя, крепко держась за меня, пока добивается освобождения.
Когда он заканчивает, я опускаюсь на кровать, ложусь на бок, пытаясь отдышаться. Я мокрая, измученная и переполненна таким количеством эмоций, что не знаю, как переварить их все сразу. Закрыв глаза, я пытаюсь удержать все это вместе.
— Я сейчас вернусь, — говорит Данте, но его голос звучит так далеко, как будто он в другой комнате или на другом плане существования. Потому что здесь есть только я. Только я в этой темноте, когда мои глаза закрыты. Я одна.
Одна? Впервые за два года я один здесь, в промежутке между сном и бодрствованием. Никаких монстров. Никаких демонов. Никаких флэшбеков воспоминаний, которые я хотела бы похоронить. Здесь просто тихо и неподвижно. Затем чудесное трепетание внизу живота напоминает мне, что я больше никогда не буду одна.
— Я собираюсь вымыть тебя, Кэт, — я открываю глаза, когда он начинает протирать между моих бедер теплой мочалкой.
— Мы заварили кашу, — шепчу я, возвращаясь в реальный мир.
— Мы точно это сделали, котенок.
— Простыни, — стону я. Они промокли. Их нужно сменить, но я слишком устала, чтобы двигаться.
— Мы просто будем спать на другой стороне кровати.
Затем он вытирает меня пушистым теплым полотенцем:
— Я могу это сделать, — предлагаю я, внезапно чувствуя себя слишком уязвимой.
— Я знаю, — говорит он, продолжая вытирать меня. Затем он бросает полотенце на пол, прежде чем перелезть через меня и лечь с другой стороны кровати. — Иди сюда, — взяв меня за руку, он притягивает меня к себе, подальше от мокрого пятна на простынях, пока я не кладу голову ему на грудь.
Он обнимает меня, гладит по волосам и нежно проводит кончиками пальцев по моему
