он не смог заплатить, он предложил им альтернативу.
Слезы щиплют мои глаза:
— Я — я? — шепчу я.
— Прости, Кэт. У меня нет причин полагать, что они лгали мне.
Я качаю головой, по моим щекам текут слезы:
— Я думаю, ты был прав насчет того, что я, в конце концов, его самый ценный актив, верно? Как раз то, чем такие люди, как ты и мой брат, могут торговать, как покерными фишками, — огрызаюсь я, когда гнев, несправедливость и предательство разгораются в моих венах.
Я вижу боль в его глазах и знаю, что он не заслуживает того, чтобы прямо сейчас испытывать на себе всю тяжесть моей ярости, но предательство Лео ранит меня сильнее, чем я могу вынести, и я не могу направить эти чувства на человека, который их заслуживает.
— Ты для меня самое дорогое, что есть в мире, Кэт. Я скорее умру, чем позволю кому — либо причинить тебе вред.
Я смотрю в его темные глаза и, несмотря на то, с чего мы начали, я верю ему прямо сейчас.
— Я хочу забыть обо всем этом. Я не хочу ложиться спать с этими мыслями в голове, Данте.
Зная, что мне нужно, как он всегда делает, его рука скользит под мою футболку, где он проводит кончиками пальцев по моему шраму:
— Эти мужчины больше никогда не причинят тебе вреда, Кэт.
— Я знаю.
Он прижимается губами к моему горлу, слегка покачивая бедрами напротив меня, заставляя свой член мягко тереться о мою киску.
— Пожалуйста, не будь нежен со мной, Данте. Я этого не вынесу.
— Почему?
Я подавляю рыдание, которое накатывает на меня из ниоткуда.
— Я гормональная и эмоциональная. Прямо сейчас я не могу отличить собственность от привязанности, отчаяние от любви.
— Может быть, нет никакой разницы. Мир не всегда черно — белый, котенок.
— Я знаю, но я боюсь, — шепчу я.
— О чем?
— Падения.
— Если ты упадешь, я обещаю поймать тебя.
Мое сердце расцветает в груди от его слов, даже если он имеет в виду это только сейчас. Но затем его лицо меняется, и он смотрит на меня глазами, полными беспокойства.
— Ты хочешь вместо этого изгнать со мной нескольких демонов, котенок?
Я не знаю, что у него на уме, но я полностью за то, чтобы это сделать:
— Да.
Он поднимается на колени, берет меня за руку и тянет за собой:
— Встань на колени лицом к изголовью кровати, — командует он успокаивающим голосом, от которого мои внутренности тают, как масло.
Я делаю так, как он мне говорит, маневрируя, пока не оказываюсь на коленях на кровати, отвернувшись от него. Он встает у меня за спиной, пока его грудь не прижимается к моей спине. Он стягивает с меня футболку через голову, прежде чем обхватить одной рукой мое горло и дернуть мою голову назад, так что она оказывается у него на плече. Затем он скользит другой рукой по изгибу моего бедра, притягивая меня ближе. Его горячее дыхание танцует на моей коже, когда он осыпает нежными поцелуями мою шею:
— Ты мне доверяешь?
— Да, — несмотря на все, что он собой представляет, сегодня он показал мне, что я могу на него рассчитывать.
— Хорошая девочка, — успокаивает он, и внезапно рука с моего горла скользит к затылку, пока он не хватает меня за волосы у корней. Он слегка тянет, когда его свободная рука опускается между моих бедер, а кончики пальцев касаются моего клитора.
— Данте, — хнычу я, когда волны удовольствия прокатываются по моему телу, хотя я знаю, что будет дальше — демоны, которых он хочет изгнать.
— У меня есть ты, котенок, — говорит он мне на ухо прямо перед тем, как наклонить мою голову, наклоняя меня, пока моя щека не оказывается на подушке. Мое сердцебиение учащается почти вдвое.
Данте успокаивающе проводит рукой по моей спине, в то время как другой прижимает меня к себе:
— Все в порядке, — шепчет он, продолжая растирать мою спину, от лопаток до уродливого шрама и обратно, пока мои мышцы не расслабляются.
Когда мое дыхание выравнивается, он немного ослабляет хватку, но это только для того, чтобы провести рукой от моей головы к задней части шеи, и я снова напрягаюсь.
— Здесь только я и ты, Кэт, — уверяет он меня, когда его рука со спины скользит вниз к моей заднице, и он сжимает мою ягодицу, прежде чем скользнуть пальцами по моим влажным складочкам. Я заставляю себя глубоко дышать, даже когда мой мозг затуманивается от замешательства, пытаясь воскресить те старые воспоминания о том, как в последний раз меня вот так прижимали. И я не могу остановить их сейчас. Я не могу сосредоточиться на руках Данте, только на воспоминаниях и ужасе. Все мое тело начинает дрожать от непрошеного страха, пока он не склоняется надо мной, его тепло проникает в мои кости, а его горячий рот у моего уха:
— Я не собираюсь причинять тебе боль, котенок, — рычит он. — И в следующий раз, когда у тебя возникнут воспоминания о том, как тебя наклонили и удерживали, ты будешь думать обо мне, — он покрывает мягкими поцелуями мои лопатки, вводя свой член в меня, и мои мышцы расслабляются вокруг него. — Все, что ты будешь помнить, это то, как хорошо это ощущать, когда я трахаю тебя. Как сильно твоя киска любит кончать на мой член, — продолжает говорить он, трахая меня, и я хнычу, когда воспоминания растворяются, как соль в горячем супе, пока все, что я могу видеть, слышать и чувствовать, — это Данте.
Его голос воздействует на меня так, что я даже не могу описать, как будто у него есть прямой доступ к сути моего существа. Он заставляет меня верить, что все, что он говорит, правда. И мое тело инстинктивно подстраивается под него, как будто мы идеально настроены на одну частоту:
— Впереди нет меня и тебя. Есть только мы. И я никогда не причиню тебе боль. Я никогда больше никому не позволю к тебе прикоснуться. Ты понимаешь меня?
— Да, — выдыхаю я, когда он входит в меня сильнее, и поток влажного
