Нисса взглянула на Эмеренту, но та отключилась. Дриада медленно подошла к двери и аккуратно выглянула сквозь мутное стекло узкого оконца. За порогом стояли двое мужчин и две девочки, внешне похожие на тех, о ком говорила Эмерента. Девочки гримасничали, порой совершали странные движения, как персонажи кукольного театра, которыми управляет подвыпивший кукловод.
Один из мужчин (тот, что повыше) вновь постучал, в этот раз – настойчивее. Нельзя тянуть, подумала Нисса, иначе они вернутся с факелами. Она уже видела такое, в Кёльне, три года назад. Дриада медленно втянула воздух носом и открыла дверь.
Высокий мужчина шагнул прямо к ней, на нем была черная рубашка пастора и традиционный воротник католического священника. Взгляд уверенный, сильный, мужчина был готов на все. Вслед за ним вошел второй, пониже, в очках и кожаной шляпе. Девочки сгрудились за его спиной.
– А ты еще кто такая? – спросил пастор, осеняя себя крестным знамением. – Мы искали девушку по имени Эмерента. Она подозревается в колдовстве, да помилует наши души господь! Но я и в твоих глазах вижу отблески пламени геенны огненной!..
Он продолжал нести какую-то пафосную чушь, пока Нисса лихорадочно соображала, что же ей со всем этим делать. Их, конечно, можно вырубить, мужики крепкие, но воины, это ясно. Только что потом? Даже если она взвалит Эмеренту себе на плечи и понесет через лес как можно дальше от проклятого города, из этого ничего не выйдет, дриада умрет в пути. Она иссушила себя в битве с духом огня, а потом еще спасла девочек, пусть и не смогла закончить ритуал.
В принципе, можно просто сбежать, спаси хотя бы собственную шкуру. Но тогда Эмеренте точно конец. Девочки подтвердят, что в лесу видели именно ее и дриаду сожгут. Пуритане, надо полагать, самые фанатичные протестанты, а потому – самые опасные. Они без раздумий обратят юную дочь леса в пепел, несмотря на то, что она ближайший месяц будет валяться без чувств, как мешок с репой, лишь временами приходя в сознание. В общем, так тоже не пойдет! Что ж, остается лишь один выход. Ниссе очень не хотелось этого делать, но выбора ей не оставили.
Она шагнула по направлению к пастору и застыла между ним и вторым мужчиной. Те не успели среагировать, что вполне объяснимо – дриада может двигаться гораздо быстрее человека. Нисса вскинула руки, правой коснулась виска пастора, левой – виска мужчины в очках. Она прошептала всего одно слово и оба с грохотом повалились на землю. Одна из девочек ойкнула.
– А что с папой? – спросила она, непонимающе моргая большими синими глазами.
– А мистер Григгс умер? – уточнила вторая, изогнув прелестные тонкие бровки.
– С ними все хорошо, – голос Ниссы растекался медовой рекой, она осторожно присела на колени перед девочками. Дриада знала, что будет ненавидеть себя за это. Будет проклинать себя всю оставшуюся жизнь, но она не могла бросить сестру, которая – о древние боги! – которая едва не пожертвовала собой ради того, чтобы эти две глупышки остались живы.
Дриада нежно обхватила руками голову первой девочки, закрыла глаза и стала читать заклинание. Это была не дриадская магия, таких фокусов в арсенале детей леса никогда не было. Но Нисса давно уже скиталась по просторам Новой Англии, и успела познакомиться со множеством людей, среди которых порой попадались на удивление сильные колдуны. Например, Мари Лаво. Ее гаитянская магия была жестокой, непонятной для Ниссы, но некоторые вещи оказались весьма практичными. С другой стороны, когда за тобой охотятся фанатики с крестами в руках и душах, любая помощь покажется уместной.
– Тетя, у вас кровь носом пошла, – тихо сказала вторая девочка. Нисса и сама почувствовала, как над верхней губой стала скапливаться тягучая влага. Ей всегда плохо давалось колдовство, даже природное, не говоря уже об этой безумной магии вуду! В который раз Нисса прокляла Новых Богов, из-за которых так и не прошла обряд инициации.
Она закончила скороговорку заклинания на языке, который за пределами Гаити доводилось слышать немногим смертным, и оказалась в разуме девочки. Ага, это Элизабет, дочь пастора Сэмюэля. Нисса аккуратно направилась в ту область сознания ребенка, где располагались чертоги памяти. Ей приходилось действовать очень медленно, чтобы не навредить девочке, одно неверное движение и дитя будет пускать слюни до конца своих дней, не в силах вымолвить ни слова.
Вскоре ей удалось найти нужное воспоминание. Она сконцентрировалась и попыталась «затереть» образ Эмеренты. Не вышло, воспоминание было слишком свежим и слишком эмоциональным. Вероятно, эльянде (госпожа ночи, титул Лаво) играючи справилась бы с этой задачей, но у Ниссы не хватало ни сил, ни навыка. Тогда она решила заменить воспоминание, это всегда проще. Тем более, что достаточно всего одной детали.
Она осторожно пробежалась по лицам, что застыли в памяти Элизабет. Вот! То, что нужно. Чернокожая служанка мистера Пэрриса, на нее и так все смотрят косо, видя зло и безбожность во всей ее расе. Но одного образа оказалось мало, чтобы подавить облик Эмеренты, который так прочно укоренился в памяти девочки.
Нисса чувствовала, как силы уходят, кровь бежала из носа ручьем, заливая губы и подбородок, стекая на простое платье из серого льна. К счастью, ей почти сразу удалось найти еще два подходящих лица – нищенка Сара Гуд и больная вдова Осборн. Из всех жителей Салема, которых знала Элизабет, эти трое почему-то казались девочке самыми… странными. С другой стороны, ничего удивительного – чернокожая и две еврейки с поломанными жизнями, на взгляд пуританина, сочетание мерзостнее трудно представить.
Элизабет Пэррис обмякла в руках Ниссы, как только та отняла руки от ее головы. Дриада медленно уложила девчонку на пол, искренне надеясь, что ей все же удалось заменить воспоминания бедного ребенка. Скорее всего, с годами память восстановится, но к тому моменту это уже никого не будет волновать.
– Тетя, вы что это делаете? – вторая девочка неуверенно отступила на крыльцо. Это была Эбигейл – Нисса узнала ее имя из воспоминаний Элизабет. Дриада видела, что инстинктивно ребенок не боится ее, дети чутко ощущают окружающий мир, почти всегда безошибочно определяя намерения других на уровне интуиции. Но непонимание и порожденный непониманием страх способны затмить даже самый чистый взор, свободный от глупых религиозных догматов и лицемерных оков смирения.
Нисса протянула к ней руки и прежде, чем Эбигейл закричала, дочь леса сжала ее виски ловкими длинными пальцами. Когда дриада закончила менять воспоминания второй девочки, у нее едва хватило
