рявкнул я.
— Я… я думаю, что в той реальности, где погибли и ты, и Алиса… вы оба ушли через мой портал, — сказала она, ее голос дрожал. — А я… я показала тебе другую реальность… Где Алиса выжила… Но… но я не знала, что ее дух последует за тобой…
— Ты не знала⁈ — я снова схватил ее за загривок. — Ты играла с нашими жизнями, как с куклами!
— Прости меня, Макс, — прошептала Тинг, ее глаза наполнились слезами. — Я не хотела, чтобы так получилось… Я… я действительно хотела спасти Алису…
Она посмотрела на Алису, ее взгляд был полон мольбы.
— Прости меня, Алиса, — сказала она. — Прости меня за все…
Алиса молчала, ее глаза были пусты и безжизненны.
Я опустился на землю рядом с Алисой.
Мы были сломлены. Раздавлены. Преданы.
— Теперь мы вместе, — сказал я, глядя в глаза Алисы, пытаясь вложить в эти слова всю свою любовь, всю свою решимость. — Папа теперь никогда тебя не отпустит.
Но вместо ожидаемого облегчения, на лице Алисы появилась странная, искаженная гримаса. Она рассмеялась, и этот смех был жесток, полон отчаяния и злобы.
— Не получится, — прохрипела она, и ее слова прозвучали как приговор.
Я не понимал. Что она имеет в виду? Почему не получится?
— Когда Танзин призвал меня из кольца, — начала она, ее голос был слабым и прерывистым, — он пообещал мне свободу.
Я напряженно слушал, стараясь не пропустить ни слова.
— С помощью запретной магии… вместилищем моего духа стало его тело, — продолжала Алиса. — Связь с кольцом оборвалась… Но я всегда чувствовала, где оно находится… тысячелетия, проведенные в нем, дали о себе знать.
Она замолчала, и я почувствовал холодок, пробежавший по спине.
— Со смертью Танзина… — она с трудом сглотнула, — я… я потерялась в пространстве…
Ее слова ударили меня, словно гром среди ясного неба. Танзин мертв… по моей вине… И теперь Алиса… она…
— Я боюсь шелохнуться, — прошептала она, ее голос дрожал от страха. — Я могу в любой момент… исчезнуть… очнуться в новом теле…
Я замер, не в силах поверить в услышанное.
— И это новое тело… — продолжала она, ее голос стал еще тише, — может быть как в радиусе ста метров… так и на другой стороне планеты… и снова скитаться по телам безвинных, уничтожая их из–за того, что они не могут вместить в себя мою энергию.
Я почувствовал, как земля уходит из–под ног. Все мои надежды рухнули в одночасье. Я не только не спас свою дочь, но и обрек ее на новые мучения, на вечные скитания между мирами и телами.
Я снова стал негодяем, который разрушил ее жизнь.
И на этот раз исправить свою ошибку было гораздо сложнее.
Мы оба молчали, погруженные в свои мрачные мысли. На нас давила тяжесть ситуации, безысходность и отчаяние.
Что нам делать теперь?
— Алиса, — произнес я, глядя в ее полные боли и отчаяния глаза. В этот момент во мне не осталось ничего, кроме желания спасти ее, вырвать из лап этого проклятия. — Возьми мое тело. Живи во мне.
Предложение сорвалось с моих губ прежде, чем я успел обдумать его последствия. Но глядя на страдания своей дочери, я был готов на все, даже на такую безумную жертву.
Она засмеялась, и этот смех был полон горечи и сарказма, он резал по сердцу острее любого ножа.
— Ты предлагаешь мне стать твоим паразитом? — спросила она, и в ее голосе слышалось презрение. — А ты хоть знаешь, как провести такой ритуал? Знаешь, какую цену придется заплатить?
Я опустил голову, стыдясь своего невежества. Нет, я не знал. Но я был готов учиться, был готов искать ответы, был готов на все, лишь бы дать ей шанс на нормальную жизнь.
Внезапно в тишине раздался голос Алисии.
— Нет ничего невозможного, — произнесла она, и ее слова, полные уверенности и спокойствия, прозвучали как бальзам на израненную душу. — Если Танзину удалось провести этот ритуал, значит, и у нас получится.
Она подошла ближе, ее взгляд был полон решимости и сочувствия.
— Я перерою всю библиотеку Танзина, — продолжала она, ее голос звучал твердо и непоколебимо. — Я изучу все его записи, все свитки, все книги. Я найду способ вернуть тебе твою дочь. Я обещаю.
В глазах Алисы, до этого потухших и безжизненных, вспыхнул огонек надежды. Она посмотрела на меня, и на ее губах впервые за все это время появилась слабая, но настоящая улыбка.
— Спасибо, — прошептала она, и это слово, произнесенное с такой искренностью, с такой трогательной благодарностью, отозвалось теплом в моем израненном сердце. Это было первое слово, обращенное ко мне моей дочерью за долгие годы разлуки, и оно было для меня дороже всех сокровищ мира, дороже самой жизни. В этом слове была надежда, вера в будущее, вера в меня.
На ее губах играла слабая, но такая настоящая улыбка, а в глазах, до этого полных боли и отчаяния, засиял огонек надежды. В этот момент я поверил, что мы сможем преодолеть все трудности, что мы найдем способ вернуть ей ее прежний облик, ее жизнь, ее счастье.
Но эта улыбка, этот огонек надежды, были последним, что я увидел. В следующее мгновение Алиса исчезла. Просто растворилась в воздухе, словно ее и не было. Осталось лишь пустое место там, где только что стояла моя дочь.
Из моей груди вырвался душераздирающий крик, полный боли, отчаяния и невыносимой тоски. Этот крик был криком раненого зверя, потерявшего своего детеныша, криком отца, вновь лишившегося своей дочери.
Я рухнул на землю, словно подкошенный, не в силах сдержать слез, которые хлынули из моих глаз горячим потоком. Слезы бессилия, слезы отчаяния, слезы ненависти к себе. Я не смог удержать ее, не смог защитить, не смог сдержать своего обещания.
— Прости меня, Алиса, — прошептал я, обращаясь к пустоте, оставшейся после ее исчезновения. — Прости, что не уберег.
Из груди вырвался хриплый, полный боли стон. Я не мог вернуть прошлое, не мог исправить содеянного, но мог попытаться изменить будущее.
— Я найду тебя, моя малышка, — поклялся я, и эта клятва, этот обет, данный в самый тяжелый момент моей жизни, наполнила меня новой силой. — Где бы ты ни была, что бы ни случилось, я найду тебя
