в Веймар. Работа так и кипит, потому что бланки уже отпечатаны и я только вписываю диагноз, основные симптомы и т. д. О составе пациентов] не хочу писать в письме, позже расскажу устно. Д-р Зонтаг сидит рядом и дает мне сведения о поведении в лагере, шарфюрер приводит пациентов] — всё идет без малейшей осечки. Я сижу в лагере; сегодня на обед в офицерском клубе давали чечевичную похлебку с салом, на десерт — омлет…
Веймар, [26.]11.1941
(отель «Элефант»)
…19.50. Вот я и дома, мой мышоночек! Первый рабочий день в Бухенвальде закончен. Мы вышли сегодня в 8.30 утра. Я сначала представился важному начальству. Заместитель коменданта лагеря — хауптштурмфюрер СС Флориипедт, лагерный врач — оберштурмфюрер СС д-р Хофен. Сначала нужно было доделать около 40 бланков на 1 — ю партию арийцев, с которой вчера уже работали двое других коллег. Из этих 40 я обработал около 15. Когда вся партия была готова, Шмаленбах смылся в Дрезден, чтобы до конца нашей здешней работы не возвращаться. Затем последовало «обследование» пациентов], т. е. знакомство с каждым и сравнение с записями в личных делах. С этим мы до обеда не справились, потому что вчера оба коллеги работали только теоретически, так что я «дообследовал» тех, кого подготовил Шмаленбах (и я сам сегодня утром), а Мюллер своих. Только в 12.00 мы ушли на обед и поели в клубе командования (высший класс! Суп, отварная говядина, красная капуста, отварной картофель, яблочный компот — на 1,50 марки!) без талонов. Знакомясь с офицерами СС, я увидел у[нтер]штурмфюрера, который в декабре 1940 был адъютантом в лагере Хинцерт. Он тоже меня сразу узнал, спрашивал о твоем здоровье. В 13.30 мы снова приступили к обследованию, но скоро началась речь Риббентропа, и мы стали ее слушать. Он сказал очень много хорошего. Ты слышала эту речь? Затем до 16.00 обследовали: я — 105 пациентов], Мюллер — 78 пациентов], так что в качестве 1-й партии в конце концов сделали 183 бланка. 2-й партией пошли 1 200 евреев, эти все не «обследуются», для них достаточно переписать из личных дел в бланки причины ареста (часто весьма пространные!). Так что это чисто теоретическая работа, которой мы наверняка будем заняты до понедельника включительно, а может быть, и дольше. Из этой 2-й партии (евреев) мы сегодня сделали: я — 17, Мюллер — 15. Ровно в 17.00 мы «сложили инструмент» и пошли ужинать: холодные закуски — сервелат (9 больших ломтей), масло, хлеб, кофе! Стоимость 0,80 марок без талонов!!..
Берлин, 14.1.42
отель «Эспланада»
Милая мамочка!
Поездка из Фюрстенберга сюда была типичной для военной зимы: пассажирский поезд, который должен был отправиться из Фюрстенберга в 7.47, отправился только в 9.20, был набит битком и совершенно не отапливался. В Ораниенбурге вдруг объявили: «Все, кто до Берлина, выходите!» И мы всей толпой — я с чемоданом, портфелем и пачкой бланков (850 штук) — вверх-вниз по лестницам — пошли на пригородный поезд (электричку) до Берлина.
…В 14.30 я вошел в рейхсканцелярию и тут же начал разговор с д-ром Хефельманом, которому нужно было обсудить со мной различные моменты. Всё безукоризненно! Поскольку намеченное большое заседание пришлось отменить, мы завтра собираемся в узком кругу: д-р Хефельман, проф. Ниче, проф. Шнайдер, д-р Хайнце, д-р Штрауб и твой старичок! В 11.30 я снова отправлюсь в рейхсканцелярию. Будет обсуждаться вопрос «Развитие юношеской психиатрии», в этой области Шнайдер и Хайнце считаются ведущими учеными в рейхе; я (вместе со Штраубом) сижу с ними как практик… В моем детском отделении, которое будет расширяться, я должен действовать в теснейшем согласии со Шнайдером, Хайнце и Штраубом, и «отбракованные» этой новой «психиатрической клиникой для несовершеннолетних» будут заканчивать лечение у меня. Это уже конкретный проект будущего, какого я всегда ожидал для детского отделения! Помимо весьма лестных замечаний по поводу безупречного устройства моего детского отделения, лучшего наряду с отделением Хайнце, д-р Хефельман сказал мне много приятного не только от себя лично, но и от лица г-на Брака…
Около 17 ч. я покинул д-ра X., который в заключение попросил меня купить ему вино, что я и сделаю. Он дал мне свой домашний адрес. Затем я пошел на Тиргартенштрассе, чтобы поговорить с проф. Ниче. Д-р X. уже просветил меня насчет «совершенно новых изменений», на которые вчера по телефону намекала фройляйн Шваб: с позавчерашнего дня решено командировать большую группу участников нашей акции под руководством г-на Брака в район боев на Востоке, чтобы помогать спасать наших раненых из-под снега и льда. Поедут врачи, канцелярские служащие, санитары и санитарки из Хадамара и Зонненштейна — целая команда в 20–30 человек! Это строго секретно Не возьмут только тех, чье присутствие необходимо для проведения самых неотложных работ по нашей акции… Он говорил, что я потом еще должен побывать во всех остальных концлагерях и спокойно могу считать обработку концлагерей своим специальным заданием. Но я скажу ему завтра утром, что предпочел бы теперь по крайней мере закончить Гр[осс]-Розен, тем более что уже поставлен там на «16–19.1» и раз уж я здесь, на востоке. Там при общем контингенте около 1 000 человек проверка не потребует очень много времени, так что я наверняка буду занят не более 8 дней. После работы в Гр[осс]-Розене я с этим делом закончу, а остальные концлагеря проверю, может быть, весной. Ты, конечно, того же мнения, верно, мамуля? Потом я еще сходил в бухгалтерию и получил авансом 200 марок командировочных. Г-н Ридель ждал, что я предъявлю большой счет, поскольку так давно езжу, а счетов на частичную оплату до сих пор не предъявлял. Было почти 17.45, когда я ушел с Тиргартенштрассе.
9. Земля на Востоке и страна иллюзии: национал-социалистическое песенное наследие и песенки, помогающие «держаться»
Пока национал-социалистическое движение шло к вершине, оно накопило значительный репертуар песен-маршей, а за время существования Третьего рейха идеологический песенный фонд вырос неимоверно. Каждая кампания воплощалась в музыке, каждый род войск имел собственные песни. Публикуемый здесь образец иллюстрирует пафос и ограниченность национал-социалистической идеологии «жизненного пространства» — представления, будто «на Востоке» лежит земля без своей истории, культуры и людей, которую необходимо колонизировать.
Далее для контраста и в качестве дополнения приводятся припевы нескольких развлекательных шлягеров военных лет. Политической лексики в них нет, но функция их очевидна: развлечь, отвлечь, подбодрить.
Цит. по: Gemeinschaftslieder. Lieder für Frauengruppen / Hrsg, von der Reichsfrauenführung. О. O., 1940; Schlager. Das Große Schlager-Buch. Deutscher Schlager 1800 — Heute / Hrsg. M. Sperr. München, 1978.
Встает заря на
