class="p1">Все были ужасно довольны, смеялись, обнимались и пели.
Так почему же я рыдала?
Глава 23
Дедушка Вдова вернулся в посёлок вечером следующего дня. Он сидел верхом, измученный, на ещё более измученной мисс Риббит. Их обоих совершенно ошарашил вид руин, в который превратился наш посёлок. Дедушка Вдова остановил лошадь у остатков ворот, вне себя от горя. На него было больно смотреть. Он искренне любил это место, любил Хмурую Долину, несмотря ни на что.
Даже когда мы позаботились о них с мисс Риббит, усадили его в тени и дали вволю воды, он был не в силах говорить. Он лишь молча оглядывался раз за разом, как будто его сразил удар. Сейчас он совсем не походил на Защитника. Я вообще никогда не видела его таким уязвимым, таким старым, как будто порыв ветра мог унести его, как пушинку от одуванчика. Это немного разбивало мне сердце.
Наконец дедушка Вдова вздохнул.
– Ты собираешься мне рассказать, что случилось, или нет? – сказал он.
И тогда я рассказала. Всю историю без утайки, даже признания мистера Майеллы и правду о том, как появился наш посёлок. Он лишь слушал и кивал.
– Итак, теперь ты знаешь, – сказал он. – О моём самом великом позоре – и ты знаешь всё.
Он встал, ушёл в Приют и закрыл за собой дверь. А я так и торчала на полуденном солнцепёке, разрываясь между злостью на него и такой необъятной радостью оттого, что он вернулся, что хотелось плакать. И поскольку я так и не пришла к решению, что же мне следует сейчас чувствовать, я позволила себе чувствовать всё подряд: и плохое, и хорошее.
Через десять минут дедушка Вдова показался на крыльце Приюта. Он переоделся в свою самую нарядную мантию, которую надевал только в таких торжественных случаях, как праздники солнцестояния, или начала года, или Семи Яиц. Затем он направился к дому дока Миртла, у которого обрушилась задняя стена в доме. Док Миртл был уже старенький, носил толстые очки, да вдобавок охромел, сильно ушибив колено. Конечно, ему трудно было самому чинить дом. Дедушка Вдова взял молоток и гвозди и, ни слова не сказав мне, отправился помогать старику доктору, у которого были самые добрые в нашем посёлке глаза.
– Привет, док! – поздоровался дедушка Вдова. – Помощь нужна?
Мы с ним смогли поговорить только за ужином, после целого дня ремонтных работ. Дедушка Вдова поведал нам с Ангелиной и со Сверчком, что с ним было. Фальшивый вызов от Совета, доставленный Всадницей, был очень удачным трюком. Мне казалось, что следовало бы спросить и мистера Майеллу, не приложил ли он к этому руку, но это сейчас было невозможно. Он воспользовался всеобщей суматохой и сбежал. Оно и к лучшему. Мы построим новый птичник и найдём другого смотрителя. Всегда найдутся желающие заняться полезным делом, если знать, как искать.
Как только дедушка Вдова понял, что его обманули, он заторопился домой. Но как бы он ни старался, его всё время сбивали с пути. Он считал, что не меньше двадцати раз обошёл всю Хмурую Долину, минуя один и тот же приметный камень и выбеленный солнцем лошадиный череп, и жирную жабу, застрявшую в грязи и квакавшую ему вслед. Это снова постаралась Копчёная Люсинда. На письме с вызовом лежало проклятие, и очень хорошо, что дедушка Вдова не дал мне его в руки. Вряд ли от меня было много проку, когда начались наши беды, если я постоянно сбивалась бы с пути и ходила кругами.
Следующие несколько недель мы были заняты в основном тем, что восстанавливали наш посёлок – кто как мог. Мэр Беннингсли пообещал вложить остатки своего состояния в общее дело – и сдержал слово. Ласло Дунц каждый день донимал всех своими проверками, лупил по земле палкой и орал как оглашённый. Спаси его Бог, этот тип не сможет говорить тихо, даже ради спасения жизни. Даже Лулу оказалась при деле, помогая ухаживать за ранеными. Правда, лучше она от этого не стала, да и со мной не помирилась. Не знаю, как вы, а я даже слегка зауважала её за такую стойкость.
Дедушка Вдова взял на себя все хлопоты с Советом, чтобы Ангелину официально приняли в ученицы Защитника. Видели бы вы её лицо, когда он вручил ей эту важную бумагу, с подписями и печатями! Она просто держала её перед собой и рыдала в три ручья. И это был один из самых счастливых дней в моей жизни.
После церемонии я сказала, что раз уж дедушка Вдова благополучно вернулся и всё вроде немного успокоилось, может – стоит поискать её родителей.
Ангелина помрачнела.
– Не думаю, что это нужно, – сказала она. – Рано или поздно они сами меня найдут, вот тогда я с ними и встречусь.
– Ага, – сказала я, – но, по крайней мере, ты уже будешь не одна.
– Спасибо, Гусси. – Она улыбнулась мне, хотя и не могла избавиться от сомнений.
А мне, признаться, было очень приятно.
Но ведь ещё предстояло кое-что выяснить про мои документы.
Кажется, я целый век собиралась с духом, чтобы спросить о них дедушку Вдову. Большей частью потому, что боялась, что его ответ принесёт мне боль. И, конечно, я не ошиблась.
– Я их сжёг, – сказал он.
– Ты их сжёг?!
– Да. – Ему явно было стыдно, но он упрямо смотрел мне в глаза. – Примерно лет пять назад я вдруг проснулся ночью от ужаса, что ты нас покинешь, Гусси. Что если ты узнаешь, откуда ты, то захочешь туда вернуться. И тогда я обокрал архив и сжёг бумаги за воротами. Я виноват в том, что солгал тебе насчёт твоих прирождённых обязанностей, и виноват в том, что помог заложить посёлок. Наверное, ты больше не захочешь иметь со мной дела. И ты имеешь право сердиться. Я должен за многое нести ответ – это несомненно.
Сказать по правде, я сердилась, и очень сильно. Я ещё никогда не была так сердита за всю свою жизнь. Я почти неделю не разговаривала с дедушкой Вдовой – если только по делу.
Но чем больше я размышляла над этим, тем яснее мне становилось, что, даже если его поступок был неправильным – а он определённо был неправильным, – он решился на это, потому что любил меня. Вы же знаете, какие глупости люди творят из-за любви. И при этом оказываются бессовестными эгоистами. У любви есть
