Мы разделим их между нашими деревнями, поселим в сараях и заставим выполнять всю черновую работу, которую сами не захотим делать.
– Короче, обратить в рабов.
– Не просто в рабов, – уточняет Хоб. – Ты подчинил Фаргар и назвал всех рабами, но это не то слово, которое стоило использовать. Они до сих пор живут в своих домах, делают то, что делали прежде. А вот Гуменд мы обратим в настоящих рабов.
– Если победим, – говорю.
– Да, если победим.
Этот исход мне тоже не нравится, но это лучше, чем вырезать всех до самого последнего ребёнка. Время на принятие решения ещё есть. Пусть будущий Я ломает над этим голову.
Люблю откладывать проблемы. Отказываясь решать что-то прямо сейчас, ты делегируешь работу будущему себе. Будущий ты – это человек, который решит за тебя все вопросы, пока ты, прямо сейчас можешь расслабиться. Люблю будущего Я – хороший, отвественный малый, и ненавижу прошлого Я – этот урод постоянно подкидывает мне проблемы, поскольку ничего не хочет решать сам.
– Спасибо за совет, – говорю.
– Пожалуйста, – отвечает Хоб. – Всегда рад помечтать о том, как мы кого-нибудь обратим в рабов.
– Веди войско вперёд, а я поговорю с Двероном.
В этот раз передвигаться легче, чем в прошлом походе. Пусть сейчас на нас доспехи со стальными пластинами, что намного превышает по весу обыкновенную стёганку, зато ни копий, ни арбалетов с болтами, да и припасов мы взяли заметно меньше. Больше не приходится изнемогать от усталости и делать короткие перерывы каждые полчаса.
Фаргаровцам же вообще плевать. Большинство из них с голыми торсами, с копьями без щитов, у некоторых короткие мужские юбки из кожи марли, в которых очень удобно передвигаться. Сверхлёгкая пехота.
Когда мы атаковали их, то радовались отсутствию брони, теперь же они будут сражаться на нашей стороне, поэтому я продолжаю думать, как бы уменьшить потери среди них.
– Дверон, – говорю, подходя к старосте. – Мы не обсудили нашу стратегию.
– Стратегию? – спрашивает мужчина. – Нападём и всех убьём.
– Это дурацкий план.
– Тем не менее он никогда нас не подводил.
– Один раз всё-таки подвёл: когда вы ударились в наши щиты и ничего не смогли сделать. Мы победили стратегией в прошлый раз. Победим стратегией и сейчас.
Дверон недовольно фыркает. Мужчина никак не может принять меня за человека, который отдаёт приказы. Пусть он подчиняется, понимает, что я желаю блага, но продолжает видеть во мне семнадцатилетнего сосунка. И ему очень некомфортно прислушиваться к советам какого-то юнца.
– Ну давай, – говорит. – Поделись своими знаниями и опытом.
– Сомневаешься во мне?
– О нет, ты у нас человек умный. Премудрость как понос прёт. Только не надо считать, что все вокруг – полнейшие тупицы.
– Хватит уже строить обиду на пустом месте. Если тебе стыдно подчиняться мне, так я сейчас позову Хуберта и буду все приказы передавать через него. Но уверен, что ты и без этого будешь ходить с кислой рожей.
Дверон, сжав челюсть, недовольно качает головой. На его месте я бы тоже чувствовал себя неловко.
– Вот как мы поступим, – говорю. – У вас только копья, а это неэффективное оружие против Гуменда. Ваша задача – заманить на себя половину деревни и держаться как можно дольше, отвлекать внимание.
– А что вы будете делать?– Мы – основная ударная группа. У нас мечи, которыми мы будем отрубать конечности и всячески выводить противника из строя. Дигор с топорами будет ждать в резерве, чтобы отправиться на помощь тому, кто будет больше в этом нуждаться.
– Может, дадите нам немного мечей?
– Вы всё равно не умеете ими пользоваться. И ещё кое-что...
Беру Дверона за руку и останавливаю. Я смотрю ему прямо в глаза, чтобы он понял всю серьёзность моих слов.
– Я рассчитываю, что вы будете сражаться с нами против Гуменда. Но если вы допустите хотя бы мысль, чтобы бросить нас и сбежать, оставив наедине с этими людоедами...
Вслух угрозу произносить я не собираюсь. Мужчина сам должен понять, что я не шучу. Мы пощадили Фаргар после победы, но у них есть всего один шанс, чтобы продолжить сосуществовать с нами. Одно единственное предательство и мы никого не оставим в живых. И меня не будут волновать муки совести.
Предательство – во сто крат хуже открытой вражды.
– Не беспокойся, – говорит Дверон. – Мы не оставим вас. И не нападём в спину.
– Нет, ты не понял. Вы не сбежите из боя, даже если будете нести серьёзные потери. Вы останетесь до тех пор, пока мы стоим. Я разрешаю вам отступить только если мы сами решим убежать. До тех пор любой шаг назад я буду воспринимать как предательство.
На этот раз Дверон отвечает мне в той же манере. Смотрит в глаза и произносит очень медленно:
– Я тебя понял.
– Мы с тобой договорились?
Протягиваю руку в знак заключения соглашения. Как бы ни прошло сражение, одно ясно точно: мы узнаем, из чего сделаны наши так называемые «союзники». В этот день всё решится: мы либо сможем доверять Фаргару, либо придётся его сжечь, как в самом начале предлагал Хоб.
– Договорились, – отвечает Дверон. – И если я говорю, что ты можешь доверять моему слову, это означает, что ты можешь ему доверять.
– Я не доверяю ничьему слову, за исключением моих ближайших друзей, – говорю. – Но если ты сегодня покажешь свою силу воли, то я подумаю над нашим с тобой доверием.
Ни разу за всю жизнь меня не называли глупцом. Надеюсь, не назовут и сегодня.
– Прикажи своим людям остановиться. Пусть отдохнут и готовятся к сражению.
Пока Дверон отдаёт приказы, я возвращаюсь к соплеменникам. Вторая половина дня, впереди ещё несколько часов светла, и нам этого достаточно. Ещё до захода солнца землю впереди усеет множество трупов.
– Собирайте баллисты! – кричу.
Мы уже рядом с Гумендом. Я чувствую его вонь.
Глава 36
Гуменд – уникальное место, приближение к которому можно заметить издалека.
Ещё саму деревню увидеть не успели, а уже ощущается запах разложения и тухлятины. Выглядит так, будто впереди не маленькая деревушка, а небольшой завод по производству вони. Повсюду кости, включая человеческие, обрывки одежды, сломанные древка от копий, глиняные черепки, и всё, что они когда-то украли и выбросили.
Если
