кровать, кутаясь в одеяло.
— Олька, это мы! Я и Макс! Зашли к нам вискаря выпить. Ты будешь?
— Или мы тебя вычёркиваем? — пошутил Максим, по-хозяйски подвинул стол к Милкиной кровати, достал бутылку, стаканчики, недоеденную шоколадку, порылся в карманах — вытащил мятные конфетки, — стол готов! Ещё один стаканчик нужен! Есть? Или, можем по очереди пить! А, девульки — красотульки?
Олька вытащила из тумбочки расчёску, наскоро причесалась:
— Буду, только отвернись, Макс, я оденусь.
— Нет! Не отвернусь! Специально не отвернусь!
— Э, Макс! Что ты себе позволяешь! — Милка легонько шлёпнула его по плечу.
— Да, ладно! Пошутил я! Одевайся, Оля! — он не отвернулся, но прикрыл глаза ладонями.
Олька легко соскочила с кровати: в маечке, надетой на голое тело и в трусиках, подошла к узенькому шкафчику взять одежду. Максим растопырил пальцы:
— А я всё вижу! Белая майка и белые труселя! Ха-ха!
Олька взвизгнула, но не громко, а приглушённо, чтобы не разбудить спящих за стенкой ребят. Потому что, в такой момент, девушке, по статусу, положено взвизгнуть и спрятаться за створку шкафа. Узкая створка не смогла укрыть девчонку от любопытных глаз Макса. Олька мгновенно натянула джинсы и футболку.
— Максим! — смеясь, погрозила она пальцем, — что ты себе позволяешь?
Она порылась в тумбочке, вытащила два яблока, перочинный ножик, маленький пакетик арахиса в шоколаде, — где-то были стаканчики! Где, Мила? Ты не знаешь? А, вот! Нашла!
Они сели за стол:
— Пир горой! — Максим порезал яблоки перочинным ножиком, налил вискаря, — ну, красавицы, за вас! — он залпом опрокинул стаканчик с янтарной жидкостью, — хорошо!
Девчонки тоже выпили.
— И не труселя у меня, Максим! Не наговаривай на меня! — Олька томно посмотрела на него.
— А что? — изобразил неподдельное удивление Максим, — что на тебе надето, Оленька? Ну-ка показывай! Проверять будем!
— Не труселя, а трусики! Я бы тебе показала, конечно, — жеманничала она, — но, боюсь, Ритке не понравится! Или пока её нет — тебе всё можно? А, Максим?
Он не ответил, плеснул ещё в стаканчики:
— Погнали!
— Ты нас хочешь споить, Максим! — Олька строила глазки Максиму, и это безумно злило Милку.
— Хочу курить! — требовательно произнесла она, — Макс, угости девушку сигаретой!
— Пожалуйста, только надо на воздух выйти! — он вытащил мятую пачку сигарет, зажигалку.
— Не хочу! Здесь буду курить! — Милка взяла пачку, выудила сигарету.
— Нельзя, Милочка! Противопожарная сигнализация сработает! Мало нам с вами не покажется! Пошли на улицу, постоим, летней ночью полюбуемся, перекурим. Девушка в белых трусиках или труселях, вы с нами или как? Курить бум?
— Бум! Бум! — хихикала Олька, — я готова. Выходим по одному! Быстро и скрытно!
Они, стараясь не шуметь, вывалились на крыльцо, спустились с него, отошли подальше, сели на скамейку, не освещаемую ни искусственным светом фонаря, ни холодным светом луны, одиноко грустящей в темноте ночного неба. Закурили.
— Блин! Надо было выпивку и закуску с собой взять! Девульки, вы почему не напомнили?
— Ой, точно, Макс! — Олька подвинулась ближе к Максиму, взяла его под руку и проворковала, — пойдём вместе сходим за вискарём, пока твоя Марго не видит?
— Пойдём! — Максим встал, слегка покачиваясь, от выпивки.
— Нет, Макс! Сиди! Жди нас здесь! Мы с Олькой принесём, заодно проверим, как у ребят, всё тихо — спокойно? Пойдём! — она потянула Ольку за руку.
— Не хочу! — слабо сопротивлялась та, — иди одна! Я хочу с Максом пообщаться, пока Марго нет, а то ещё выцарапает мне глаза! — пьяно хихикала Олька.
— Пойдём! Так надо! — Милка потащила за собой Ольку.
— Да ладно тебе! Не тащи меня-а-а! Сама пойду!
Они ушли, пошатываясь и поддерживая друг друга. Он остался один — так лучше! Не надо было тащиться в лес с Милкой! Зачем? От безысходности! Чтобы отвлечься от мыслей о Марго. Так и рехнуться недолго! Он поднял голову, вгляделся в чёрную бездну неба, перевёл взгляд на прозрачно-призрачную луну: «Смешно? Людишки занимаются такой хернёй! Да? Ты так думаешь? Не стыдно за нами подсматривать? Нет? Что молчишь? Нечего ответить? Ну, и молчи, дура!» — он сплюнул через левоё плечо, нетвёрдой походкой прошёлся взад — вперёд, вернулся, сел на скамейку. — Долбанул мне вискарь по мозгам! Хорошо так долбанул! Капитально!»
Девчонки вошли в комнату. Олька щёлкнула выключателем, под потолком вспыхнула лампа, освещая беспорядок в девичьей комнате: неприбранные кровати, стол заставленный остатками скудной еды. Милка взяла бутылку вискаря, стаканчики, мотнула головой Ольке:
— Забери закуску.
Та кивнула, зацепила недоеденную шоколадку, порезанные яблоки и пакетик арахиса.
— Олька! — Милка показала кулак, — не лезь к Максу! «Пока Марго нет, а то ещё выцарапает мне глаза!» — передразнила она, поправляя волосы, забранные в косу, перед зеркалом.
— Тебе какая разница? — Олька пьяно уставилась на подругу, затуманенные алкоголем мозги, отказывались соображать, напрочь.
— Такая! — прошипела Милка, — с Риткой у них всё! Закончилась любовь! Теперь он со мной! Уяснила?
Олька помотала головой:
— Не-а! Ничего не поняла, — пьяно хихикала она.
— И понимать нечего! — Милка пошла к выходу, запнулась за порожек и чуть не растянулась на полу, — сейчас всё бы в дребезги расколошматила! — она обернулась к Ольке, — пойдём, что ли?
Та кивнула:
— Ага!
Милка остановилась, взглянула на Ольку, — мы сегодня с Максом гуляли в лесочке. Только-только оттуда!
— Хорошо! — Олька, нетрезво покачиваясь, пошла в сторону двери.
— Ты что? Совсем ничего не соображаешь? — Милка ногой оттолкнула стул от стола, села, поставила вискарь и стаканчики на стол. Отвинтила крышку у бутылки, отхлебнула чуть из горлышка, — будешь? — протянула она бутылку Ольке.
— Ага! — согласилась та и тоже глотнула из горлышка, — покурить охота! А тебе?
— И мне охота! Сядь! — указала она Ольке на кровать со смятой постелью, — может, тебе не надо больше пить? Болтаешься, как… — она не закончила предложение.
— Ага! — снова согласилась Олька и сделала ещё один маленький глоток, — больше не буду! Пойдём к Максу!
— Мы с Максом сегодня гуляли в лесу-у-у! — протянула она, ожидая реакции от Ольки — её не было. — Погуляли и позанимались сексом! — понятно теперь?
— Серьёзно? — Ольга поставила бутылку на стол и бухнулась на кровать, — в лесу? Ну, вы даёте! Теперь у него две девушки! Гарем! — хихикала она, — я буду третьей! Максим! — громко позвала она.
— Ты что разоралась? С ума сошла? Дети спят, она орёт пьяным голосом! Больше не пей! И так уже в драбадан!
— Ой! Не буду, не буду, Милка! И правда, я пьяная в дугу. Пойдём, покурим! — она подхватила Милку за руку, поднимая со стула. Та не сопротивлялась:
— Пойдём! — Милка поднялась, завинтила горлышко бутылки, взяла её подмышку левой руки, составила стаканчики один в другой, тоже взяла их в левую руку, правой щёлкнула
