дело, не пошло… — И тут в глазах у Кати сверкнул вдруг мстительный огонёк. — А Фантомаса-то, между прочим, бог покарал. Кикимора ему на следующий год факультатив закрывает: желающих недостаточно. Так он, говорят, запил с горя, с энвэпэшником дружбу завёл.
— Туда ему и асимптота, — злорадно прокомментировал Андрей.
— Да нет, жалко человека, на самом деле… Он ведь тоже для детей старается. Сам же к нему сколько лет ходил.
— Добрая ты, Катерина, не в меру. Тебе всех жалко. Ну а ещё какие новости?
— Да никаких особо… Как меня на «Зарнице» взводом командовать поставили, я тебе уже по телефону рассказывала… Фотки получил, кстати?
— Всем показал. Какая ты у меня Анка-пулемётчица, с «Калашом» наперевес.
— А вот такая я, — Катя самодовольно ухмыльнулась. — Да нет, это мне солдатик прикомандированный подержать только дал, на привале. Ну а больше, вроде, с твоего отъезда ничего примечательного не произошло…
Толпа встречающих облепила остановившийся у перрона поезд, но Катя осталась стоять в стороне, хмуро глядя на обнимающихся на платформе людей. Радостная встреча, ага… Она даже не улыбнулась Андрею, не помахала ему рукой, когда он спускался по ступенькам из тамбура. Просто стояла и уныло ждала, пока он подойдёт.
— Кать, что случилось? — на лице его была написана тревога. — Ты не заболела?
— Здравствуй. Поехали… — уклонилась она от дальнейших расспросов. — Потом объясню…
Всю дорогу до автостанции Катя сидела, отвернувшись к окну троллейбуса, и думала, что надо было, наверно, всё же привести себя в порядок. Незачем ему видеть её такой — невыспавшейся, с опухшими глазами… Ну а какой? Беззаботно прихорашивающейся с утра — будто и не произошло ничего?..
— А Света где? — не выдержал молчания Андрей. — Она же, я понял, нас отвезти обещала. Или с дачей сорвалось — и из-за этого ты?
— Нет, там в порядке всё. Сказала ей, сами доберёмся… Мне с тобой поговорить надо…
Они купили билеты и устроились в стороне, на выставленных за ограду рынка пустых ящиках из-под овощей…
Вчерашним утром Катя проснулась в приподнятом, праздничном настроении. Последний день школы. Торжественное собрание, аттестаты, концерт самодеятельности… Расфранчённые, впервые накрасившиеся при учителях выпускницы — и поглядывающие на них с каким-то совсем новым интересом их уже бывшие одноклассники. Всё, как положено, всё, как оно и должно быть в этот день… А завтра ещё Андрюша из Москвы приезжает…
Она болтала с девочками из «Аэлиты» возле импровизированного буфета с лимонадом и мороженым — когда в дверях спортзала появился школьный военрук. Он определённо успел уже «отметить» событие и, споткнувшись о порожек, ухватился рукой за косяк.
— Кого я вижу, — глаза его остановились вдруг на стоящей в нескольких шагах Кате. — Такая женщина — и без кавалера.
Пригладив ладонью волосы и приосанившись, он отвесил ей нечто вроде галантного поклона.
— Екатерина Максимовна, не откажите в любезности…
Разило от него, как от пивной бочки, и первым её желанием было именно отказать. Только кто ж его знает, как он на это отреагирует — в таком-то состоянии. Ещё обидится смертельно, устроит безобразную сцену. Проще уж потерпеть, не дышать несколько минут носом… Она кивнула в ответ — и тут же пожалела об этом. Пьяный схватил её в охапку, как хватаются, должно быть, за фонарный столб, и с силой прижал к себе. В надежде, что он поймёт без слов и прекратит, Катя слегка упёрлась ладонями ему в плечи — но это не возымело никакого эффекта. Наоборот, руки его начали беззастенчиво шарить по её спине.
— Вы выпили. Пожалуйста, отпустите меня, — вполголоса, чтобы не привлекать внимания, попросила она.
На что энвэпэшник лишь похабно хохотнул, и Катя почувствовала, как его пальцы скользнули под пояс юбки. Тогда она начала вырываться уже по-настоящему, без оглядки на окружающих и не жалея ногтей…
— Ах ты!.. — прозвучавшее на весь зал нецензурное слово заставило всех обернуться. — Ещё и царапаться?! Ну чё ты ломаешься-то, курва? Не знаю, будто, как ты за стакан водяры ноги по кустам раздвигаешь. Мне Илья всё про тебя рассказал…
Школьный ансамбль перестал играть. В наступившей тишине они остались одни в центре мгновенно расчистившегося от пар неровного круга. Катя сделала ещё одну безуспешную попытку вырваться — отчего нарядная летняя блузка треснула на груди, вырванные с мясом пуговицы брызнули во все стороны… В отчаянии, она со всей силы лягнула отставника, стараясь попасть каблуком по коленке, не удержалась на ногах и грохнулась спиной на пол. А тот всей тушей рухнул на неё сверху… Но в этот момент первый шок от увиденного прошёл, и сразу несколько мальчиков бросились ей на помощь. Завязалось потасовка. Один из Катиных защитников упал, по белой крахмальной рубашке потекла кровь… И это словно сняло все барьеры. В следующую секунду уже сам военрук мешком валялся на полу, не пытаясь даже отвечать, лишь прикрывая руками голову от сыплющихся со всех сторон ударов…
В оцепенении Катя глядела на это зрелище. Конечно, он — грязная скотина, но ведь нельзя же так…
— Ну хватит, не надо, что вы делаете… — никто не расслышал её слабого голоса…
К ней подскочила Света, помогла встать и увела из спортзала на второй этаж, в медпункт. Там их и нашла приехавшая на вызов милиция… Протокол, показания потерпевших и свидетелей. Предложение зайти завтра в райотдел, написать заявление о покушении на изнасилование… Завернувшись в наброшенный поверх порванной блузки белый халат, Катя добралась кое-как до выхода, где уже ждал на «Москвиче» выдернутый из-за карточного стола Владимир Николаевич. Полночи она не могла заснуть, и подруга опять приводила её в чувство своим универсальным средством — горячим чаем с ликёром…
А наутро, подняв её из постели, заявились директор с Кикиморой и слёзно, чуть не на коленях умоляли не ходить в милицию, спустить дело на тормозах, спасти школу от позора и потери места в соцсоревновании… Обещали, что энвэпэшника прямо сегодня уволят по статье. А над Ильёй Тихоновичем будет товарищеский суд… если она настаивает. Хотя лучше бы дать ему уйти тихо, без скандала, по собственному желанию… Кате опять вспомнилось вчерашнее избиение, и она ответила, что да, конечно, интересы школы — прежде всего…
Не успели они уйти, как опять примчалась Света: пора было ехать на вокзал. И по дороге сообщила, что «через заслуживающих доверия девочек» ей удалось выведать некоторые подробности. Подпоили военрука несколько десятиклассников, человек десять, может, пятнадцать. Сговорились подходить к нему по очереди и предлагать выпить по стопочке «за непобедимую и легендарную». Имён ей, правда, добиться не удалось
