беспокоит? Может быть, что-то болит? Или ты видишь странные вещи?
— Все беспокоит, все вокруг странное. Вы странный, погода за окном странная, мое тело тоже не моё!
— Хм, как интересно.
— Вы можете мне помочь? Вернуть меня назад?
— Назад? Домой, ты хочешь сказать? Да, думаю, что я смогу помочь. Мы здесь этим и занимаемся, возвращаем людей домой.
— Хорошо, — будто бы успокоился он. — Я не хочу здесь быть. Все лица ненормальные, да и у меня тоже.
Сатоши не нашел что ответить. Комори поднял голову, осматривая кабинет. Безразлично прошелся взглядом по обоям, по стенду с наградами и благодарностями, по столу. Глаза остановились, сфокусировались на игрушечной машинке на столе. Игрушку оставил сын Сатоши-сана, когда прошлый раз навещал отца в клинике. Комори внимательно изучил машинку, а после этого взглянул на картины на стене. Одна из них заинтересовала его больше обычных, он уставился на неё не отрываясь.
Сатоши проследил за его взглядом. Картину, которая так заинтересовала Комори-куна, написал один из бывших пациентов клиники, шизофреник. На полотне были изображены люди, идущие по мосту под палящим солнцем. Картина походила на творение экспрессиониста или ребенка, с какой стороны посмотреть. На самом деле, это было то ещё убожество, если честно, но снимать её Сатоши не хотел, она была поводом для гордости.
— Тебе нравится рисунок, Комори-кун? — ласково спросил он.
— Нет, — признался парень. — Картина плохая, её дурно нарисовали.
— Тогда почему ты на неё так смотришь?
— Обычно на стены вешают только хорошие картины, а не такие. Почему вы её оставили?
— Знаешь, Комори, а мне больше нравятся плохие картины, чем хорошие.
— Почему? — удивился он.
— Они вызывают больше чувств. Мне кажется они прекрасны в своей драматичности, понимаешь? Такие картины — образ настоящего фиаско, человеческого неуспеха. Сколько сил было вложено, какие мечты питали художника, а результат… Трагедия.
— Вы также относитесь и ко мне? — неожиданно спросил он. — Для вас я — уродливая картина?
— Нет, конечно, нет! — воскликнул врач. — Я просто хочу тебе помочь! Вернуть тебя назад, как мы и договаривались. Ты же хочешь обратно?
— Я уже не знаю.
— А как же мама? Ты разве не хочешь к ней вернуться?
Комори посмотрел в глаза доктору, взгляд изменился, стал грубым, безжизненным.
— Нет… — ответил он спокойно. — Моя мама мертва, теперь я понимаю.
* * *
Ичибан и Дате таскали трупы, закидывая их через окно «Феникса». Наследили мы очень прилично, но хотя бы с улицы тела нужно было убрать перед приездом команды зачистки.
Вот не знаю, как Ичи собрался подобное урегулировать, но фиг с ним пусть сам разбирается. Раз говорит, что замнет, значит, пусть заминает. В данный момент мне было абсолютно наплевать на все, даже на это.
Если сейчас передо мной возникнет отряд полиции, я с радостью сдамся, лишь бы оказаться в камере у кроватки. Сил больше не осталось.
Но моей подружке было на это плевать.
— В чем дело, Миса-чан? — устало выдохнул я. — Что случилось? У тебя голос дрожит.
Из-за поворота вырулила машина и проехала по пустой улице, ребята справились, успели спрятать тела до того, как появился утренний люд. Я проводил её глазами, слушая испуганный шепот Асами.
— Ика-чан, это Аоки… Он охотится на меня… — пищала она. — Оставил мне предупреждение!
— Предупреждение? Какое?
— Оказывается вчера мне пришел конверт курьерской службы. Его приняла мама и забыла мне сказать! Ночью я плохо спала, буквально пару часов, не больше, очень переживала за тебя. Лишь рассвело, не выдержала и пошла на кухню, пить чай, а там он!
— Кто? — не сообразил я.
— Конверт!
— А… Ну?
— Ну и я на нем мое имя, а адресат не указан. Я его вскрыла, а там вот это! Я отправила тебе фото, посмотри!
Я перешел в мессенджер, чтобы увидеть снимки. Да, она права, это однозначно был он. В конверте оказалась стопка листов, на каждом рисунок Мисы-чан, как в манге. Она в школе, в клубе, дома… Потом рисунки начали меняться, Миса-чан раздевалась, появилась заштрихованная фигура рядом с ней, а дальше комиксы походили на хентай или даже эрогуро. Я пролистал фотографии до конца, чтобы наткнуться на кое-что интересное. Это был рисунок Рио Икари, который я уже видел в тетради у Аоки раньше, только к нему была приписана цифра 2, как анонс следующего комикса.
— Мне страшно, Рио… — прозвучал из динамика голос Мисы. — Зачем он это делает? Рисует эти страшные вещи… Там все: потрошение, каннибализм, некрофилия… Неужели он хочет сделать это со мной…
— Он просто развлекается, — ответил я. — Ему кажется это смешным.
— Как такое… может быть смешным⁈
Ещё как может. Для таких, как мы с Аоки.
— Он псих, Миса. Не нужно остро реагировать, рисунки созданы только для провокации.
— Не знаю… Они очень страшные, Ика… И ещё, ты видел тот портрет в конце?
— Да и он очень похож на тот, что мы видели у него в логове.
— Вот только… я думаю, что это тот же рисунок. Посмотри сам, даже тетрадная бумага та же, все черты и поза… Разве можно так нарисовать на память?
— Что? Этого не может быть, ведь здание сожгли, — вспомнил я.
— Откуда нам знать, что это правда?
— Но ведь Терада лично рассказал мне о пожаре у школы, — произнес я и понял, что несу чушь.
— Именно. Терада… — многозначительно протянула она. — Он мог соврать.
Конечно, мог! Он наш основной подозреваемый! (Ишь как я заговорил, «подозреваемый», прямо как мой старый знакомый Влад, меня от себя тошнит).
Он мог солгать по поводу пожара, прекрасно зная, что я никак этого не проверю. Так и что получается? Аоки не забросил свою обитель, а предпочел её скрыть?
— Сохранять убежище просто нелогично — произнес я. — Ведь место уже раскрыли. Зачем так рисковать?
— Не знаю, может быть, у него там хранилось что-то ценное? — предположила Асами.
Приехал Судзи, а с ним серьезные мужчины, которые сразу же выпрыгнули из машины и с деловитым видом начали окружать здание. Быстро же они работают, полчаса не прошло, а тут уже вся бандитская делегация. Ягами и Ичи закидывали в багажник собранное оружие. Дате махал мне рукой, приглашая
