Отверженный 追放者 Часть II
Глава 1
Бог создал все сущее за неделю.
В том числе и человечество.
Вот что бывает, когда торопишься.
Исправлять-то всегда тяжелее, не правда ли? Ну, не сказать, что он не пытался, конечно…
Попробовал, попробовал, да и решил — начну заново! Да и устроил потоп.
Глядя на огромную толпу народа у входа в торговый центр, становится очевидно, что и тут он работал спустя рукава.
А потом он махнул рукой и бросил человечество вариться в первичном бульоне, своих войнах и дрязгах, бесконечном потоке насилия, принуждения, жадности.
И что в итоге? Рабское общество униженных и подчиненных. Здравствуйте.
Вот он лик гордого гуманоидного общества, на полках и витринах, в виде товаров и услуг, которые никому на самом деле и не нужны вовсе.
Он создал человечество за неделю и будем честны, — сплоховал.
Я создал Рио Икари за месяц, и я проделал работу над ошибками.
Я не ленился, в отличие от Господа.
Еще некоторое время назад этот мальчик был самым несчастным ублюдком во всем этом гребанном мире. Его били, над ним издевались, он сгорал от похотливых мыслей, мучился пониманием, что ни одна нормальная девушка на него без слез не взглянет. Он был нищим, бездарным, слабым и никчемным. Ярким представителем дна человеческого моря, — планктоном, который привычно жрут более юркие и агрессивные представители вида.
Стоит взглянуть на это существо теперь. Гордость — смертный грех, но черт возьми, как же я хорош!
Успешный, популярный, состоятельный, сильный, уверенный!
Безжалостный.
В его теле я влился в социум и занял там лидирующее положение.
Теперь я не волнуюсь о том, что кто-то подкараулит меня в школьном коридоре или о том, что не на что купить булочку в кафетерии. Я обзавелся группой сподвижников (так люди зачастую делают), получил уважение мужской аудитории и томные взгляды аудитории женской.
И это я только начал.
* * *
Снежинки кружили вокруг моего лица, пар вырывался изо рта, морозный воздух обжигал легкие. Пустая улица, занесенная тонкой порошью, раннее утро, тишина.
Моё любимое одиночество.
Я бежал по улице вдоль парка, холода совершенно не чувствовал. Движения были легкими, уверенными, дыхание размеренным. Поступь хищника в погоне за добычей.
Я на охоте, чувства обострены, ветер в капюшоне вторит моим шагам.
Я бежал и одновременно поглядывал налево каждый раз, когда открывался вид на параллельную улицу. Ну где же он… Где же…
Спринт до следующего съезда, организм радостно реагирует на нагрузку, ноги летят над тротуарной плиткой, за мной остается веер из снежинок.
Неужели и тут нет?
Нет! Вот он! Белый фургончик с характерным баннером на боку проезжает мимо и скрывается за домами. Моя цель!
Я сразу же свернул в переулок, помчался мимо мусорных баков, распугивая бродячих котов. Бег с препятствиями, тоже неплохо. Коробки, упавший велосипед, обледеневшая лужа… Я перелетаю через преграды, прыгаю на стену и отталкиваюсь от неё ногой, верчусь в воздухе, мягко приземляюсь на лапы, ой ноги.
Быстрее, быстрее, а то уйдет!
Скольжу спиной по мусорному контейнеру, сворачиваю за угол, выбегаю на улицу. Через дорогу, мимо разукрашенных, но спящих витрин магазинчиков, вверх на горку.
Ещё быстрее!
Горка заканчивается, я скольжу по обледеневшему тротуару, стирая подошвы новеньких кроссовок. Будто на сноуборде (только без него), съезжаю на мостовую. Теперь направо, мимо небольшого храма, несусь по переулку словно молния, ещё немного…
Я выбежал на очередную безымянную улочку (И почему в Японии нет названий улиц???), пересек её и остановился под козырьком у небольшой пекарни, переводя дух. Я успел.
Фургончик как раз свернул и не торопясь приблизился ко мне. Припарковался как раз напротив. Окно водительской двери опустилось и из него показался извозчик, — тучный улыбчивый мужчина средних лет.
— Икари-кун, ты опять успел! — всплеснул руками он. — И как у тебя это получается⁈ Я гнал что есть сил!
Я не стал отвечать, стараясь отдышаться. Только беспомощно улыбнулся и протянул руку.
— Твоя взяла! — захохотал мужчина, протягивая мне конверт. — Держи, заслужил!
— Спасибо, Минато-сан! Тогда до завтра?
— До завтра, разбойник ты этакий! Буду ждать!
Я схватил конверт и сунул его под куртку, он был ещё теплый и должен был оставаться таким, пока я не попаду домой.
В нем лежали булочки. Да, обычные, привычные зерновые булочки для сэндвичей. Проблема в том, что в моем районе добротных пекарен было мало, а к обеду большую часть ассортимента с полок сметали, оставляя лишь черствый хлеб.
Я выходил каждое утро на пробежку, а домой возвращался с выпечкой.
С Минато-саном у меня был спор, я ждал его каждое утро у входа в парк, и если успевал прибежать раньше его, получал булочки бесплатно. Ему, как мне кажется, было просто в кайф погонять на фургончике, а мне был дополнительный стимул в тренировке. Да и кто откажется от бесплатных булочек?
Да уж… В последние два месяца я только и охочусь, что за сдобой. Так совсем очеловечусь и позабуду кем был.
Точно, — заведу семью, узкоглазых детишек нарожаю и буду сидеть вечерами в кресле, смотреть телевизор, слушая, как бабушка-сан играет с внучками.
Ужас какой.
Дворами я быстро добрался до дома, взбежал по ступеням и тихо зашел в квартиру. В комнате царил полумрак, шторы закрыты, холодный свет проникал внутрь через тонкую щель. Но я сразу почувствовал, что не один. И этот второй человеком однозначно не был, — я не чуял его и не слышал.
— Я знаю, что ты здесь, — произнес я, включая свет.
Муза соскочила с потолка и рухнула на диванчик.
— Пошел к черту, — буркнула она в ответ.
— Мама-сан?
— Уже ушла.
— Она покормила Мордатого-сана?
— Кормила, — рыкнула она.
В последнее время у неё постоянно было плохое настроение. Я видел её крайне редко, лишь когда она собиралась перекусить.
(Вот мне интересно, — а что если Муза на самом деле твой воображаемый друг, куда тогда девается вся еда, которую она у нас дома жрет? А?)
Причина её депрессии мне была понятна, — мой внеплановый художественный застой. Уже как два месяца я никого не убивал и не планировал. Такое у меня случается, как-то почти год продержался без срывов. Обычно подобное случается после большого дела или от переутомления, но сейчас… я просто не
