class="p1">— Как обстоят дела с твоей тревожностью?
— Она на максимуме.
— Значит, ревность Итана расстраивает тебя?
Я вздыхаю.
— В начале, мне казалось привлекательным то, что он такой собственник. Но потом…
— Стало хуже?
— Да. Когда мы сошлись, он очень сильно старался скрывать, насколько плохо все было.
— И он преуспел в этом?
— До определенного момента?
— Какого момента?
Пот выступает на моем лбу.
— До показательной постановки. Наш выпускной год.
Эрика открывает большую папку и начинает раздавать листы из кипы бумаг.
— Дамы и Господа, как вам известно, до показательного спектакля осталось всего лишь пару месяцев, и вот сценки, на которые вас утвердили. Если вы еще не указали, с каким монологом хотели бы выступать, пожалуйста, сделайте это как можно быстрее. Помните, на этих постановках будут присутствовать продюсеры, агенты, спонсоры и важные профессионалы в области нашей индустрии. Задайте жару!
Я грызу ноготь на большом пальце. Показательная постановка пугает меня до чертиков. Если ты хорошо выступишь, то сможешь быстро перейти к профессиональной карьере. Если же нет, то ты погрузишься в мир бесконечных открытых прослушиваний и собеседований. Давление, вызванное желанием выступить хорошо, доходит до абсурда.
— Ты слышала о том, что случилось в прошлом году? — шепчет Миранда. — Почти половине группы предложили контракты на спектакли по всему миру.
— Где, например
— Лос-Анджелес, Торонто, Лондон, Европа, Сан-Франциско… даже Бродвей.
— Серьезно?
— Ага. Серьезней некуда.
Как будто я и без того не была на иголках.
Я уже было собираюсь приняться за другой ноготь, когда Итан хватает мою руку и сплетает наши пальцы вместе.
— Прекращай. Мне нравятся твои ногти.
— Я в ужасе.
— Я знаю. Перестань. Это передается мне.
— Думаешь, нам попадется совместная постановка,
— Так было бы лучше. Я ни с кем так не хорош, как с тобой на сцене. — Он сжимает мою руку и улыбается.
Боже, я люблю его. И конечно же, я до сих пор ему не сказала об этом. Все еще нахожусь в ожидании подходящего момента. Каждый раз, когда я пытаюсь, мое сердце начинает колотиться, как у испуганного кролика.
Это не значит, что я не чувствую этого.
Эрика выдает нам сценки, на которые мы утверждены и говорит:
— Итак, я долго и упорно размышляла об этих группах и парах. Я попыталась дать вам всем сцены, в которых вы бы проявили свои сильные стороны, но мне также надо показать вам ваш гнев. Таким образом, некоторые из этих сцен вы уже отыгрывали, но другие будут для вас новым опытом. Каждый из вас отыгрывает три сцены и два монолога. Один из ваших монологов должен быть Шекспировским.
Я опускаю взгляд на список. Мы с Итаном будем отыгрывать сцену на балконе из «Ромео и Джульетты». Слава Богу, есть что-то в чем я точно знаю, что преуспею. Итан и Коннор будут отыгрывать их сцену из «Врага внутри». Неудивительно. Они были превосходны.
Любопытно увидеть, что Итан будет играть в паре с Джеком в постановке «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Я никогда не видела, чтобы Итан играл в комедии. Я так рада за него.
Мои две другие сцены – новые: «Служанки» Жана Жене, совместно с Зои и Фиби и что под названием «Портрет» с Коннором.
Сценарии для всех отрывков прикреплены к расписанию репетиций. Постановка «Служанки» мне уже знакома, поэтому я перелистываю к «Портрету», чтобы посмотреть, о чем она.
Я успеваю прочесть только две страницы после чего резко останавливаюсь.
Ох.
О, Боже, нет.
Итан будет взбешен.
Доктор Кейт снимает свои очки.
— Я так понимаю, пьеса была неоднозначного содержания.
Не будь во мне столько напряжения, я бы засмеялась.
— Не то слово. Но думаю, будь я в паре с кем-то любым кроме Коннора, Итан бы так не беспокоился.
— Его реакция была бурной?
Холодок пробегает по моей спине.
— Вообще-то, нет. Это была совершенно не та реакция, которую я ожидала.
Он молчит и не двигается.
Мысль о том, как он причитает и бушует была и без того ужасной. Но это намного хуже.
— Пожалуйста, скажи что-нибудь.
Он моргает.
Энергетика в комнате за гранью напряженности. Я хочу прикоснуться к нему, но у меня нет ни малейшего представления, как он отреагирует.
— Итан, это пустяк.
Он хмурится и кивает.
— Я клоню к тому, что Эрика сказала, что не станет меня ни к чему принуждать, но это прописано в сценарии, и я не хочу, чтобы продюсеры или режиссеры подумали, что я – ханжа. Я хочу сказать, там нет ничего такого, что все могут увидеть. Большинство времени я буду повернута спиной к зрителям. Единственный человек, который будет их видеть – Коннор.
Он усмехается, резко и с горечью.
— Всего лишь Коннор.
— Я могу надеть стикини.
— Что еще за на хрен стикини?
— Ну знаешь, такие наклеечки, которые будут на моих сосках.
Он снова смеется.
— О, ну да. Тогда, все отлично.
Я опускаю голову. Мне практически хочется, чтобы он кричал. С этим было бы легче иметь дело, чем с этой спокойной, саркастической яростью.
— Итан…
— Нет, ты права, Кэсси», — говорит он и вскидывает руками. — Это пустяк. Моя девушка будет топлесс перед тысячью людьми, но единственный человек, у которого будет хороший обзор на ее сиськи – парень, который, скорее всего, дрочил на ее снимки с первого дня встречи. Пустяк. Мне абсолютно не о чем беспокоиться.
— Да, не о чем. Ну увидит он мои сиськи, и что? В вашей с ним совместной сцене, ты тоже был без рубашки. Черт, да он даже целует тебя в грудь.
— Ты как будто ревнуешь.
— Я ревную. Я не выношу видеть, как ты делаешь подобные вещи с другим человеком. Даже Коннором. Но я понимаю, что это ничего не значит.
— Это потому что мы с Коннором ненавидим друг друга! А то, что он пялится на тебя – совершенно другое. Ты не ненавидишь его, и он уж точно не ненавидит тебя.
Я сажусь рядом с ним. Я не знаю, что сказать, чтобы сгладить ситуацию.
Он вздыхает и потирает лицо.
— Могу я хотя бы взглянуть на сценарий?
Я даю ему сценарий и наблюдаю за выражением его лица, пока он пробегается по содержанию. Я знаю, что там есть вещи, которые ему не понравятся, но предупрежден
