ветеринара?
— Так она теперь не нуждается во врачах! Чудесным образом исцелилась. Как раз наша Нунсони и является причиной чертовщины, которая тут твориться! — конюх продолжил натирать размеренно вздымающиеся от шумного дыхания бока лошади.
— Как это? Что, прямо совсем исцелилась? — я подошла, погладила белоснежный бок кобылы и потянулась к ее морде: Нунсони ткнулась в мою ладонь мокрыми губами, пытаясь слегка прикусить на ней кожу.
— Да! Не хромает больше! Мало того, вместе с другими лошадьми с утра уже пробежала положенную для тренировки дистанцию. Вот, готовлю ее к приезду хозяина, господина Кима. Позвонили ему, что лошадь здорова, а он, представляешь, чуть нашего управляющего не послал далеко, ну, сама понимаешь, куда… Не поверил! Да я бы и сам в такое не поверил, если бы своими глазами все не видел! А тут еще, понимаешь ли, такое дело… — конюх вдруг замялся, пытаясь подобрать подходящие слова и не зная, как сказать, чтобы было не так стрёмно. — В общем, наша лошадка начала по-человечьи разговаривать, вот такие дела…
— Прямо-таки по-человечьи? — я с хитрецой посмотрела на грустного конюха. — Может, от всего увиденного у тебя стресс, и тебе просто показалось?
— Ага. Всем шестерым одновременно! — мужчина оторвался от своего занятия и горестно посмотрел на дверь конюшни, видимо, вспоминая реакцию своих товарищей.
— А почему же она сейчас молчит? — я продолжала улыбаться, глядя на растерявшегося от моего вопроса Гёнхи.
— Так, кто ж ее знает? Может, сейчас ее все устраивает, вот и молчит, — неуверенно пробормотал мужчина. — Эй, Нунсони, скажи что-нибудь. Чего молчишь?
Лошадь фыркнула, мотая головой, и лукаво скосила на меня свой блестящий угольно-черный глаз, типа, подруга, что будем делать?
— Знаешь, Гёнхи, я почему-то тебе верю. Даже если она сейчас молчит. В жизни столько всего непознанного! Может, тут какие-нибудь… барабашки потусторонние вмешались?
— Точно, Сон Бёль тоже так сказал. Он по телеку об этом смотрел.
— Ну вот, значит, всякое может быть. А когда хозяин лошади должен появиться?
— Да скоро уже, я думаю. Ладно, я закончил, — конюх отстегнул от Нунсони ремни и завел в денник. — Мне нужно сходить, доложиться управляющему и встретить господина Кима, чтобы привести его сюда. Ты со мной? — мужчина подобрал щетку и тряпку, подхватил ведро и с выжиданием уставился на меня.
— Иди. Я тут побуду, подожду, может, мне повезет, и Нунсони со мной заговорит, — я улыбнулась конюху и заговорщицки ему подмигнула.
— Может быть, может быть… Ты интересная девушка, и, кажется, нравишься ей, — Гёнхи кивком головы указал на тянущую ко мне морду лошадь, еще чуть-чуть постоял, наблюдая, как кобыла нежно прихватывает мои пальцы, развернулся и пошел на выход.
Когда двери за мужчиной закрылись, я пригладила жесткую шерстку возле носа Нунсони.
— Ну что же, буду знакомиться с твоим хозяином. Интересно, како…
Температура около меня стала резко снижаться, Лошадь нервно заржала и испуганно отдернула голову назад. Из ее рта повалил пар. Я стала оглядываться, пытаясь разглядеть виновника из потустороннего Мира, нежданно явившегося в конюшню. И по чью же, спрашивается, душу? Постепенно на фоне сгустившегося до млечной дымки воздуха проявился силуэт девушки.
— Чонхва? — догадаться было нетрудно: кто еще мог быть заинтересован во встрече с человеком, который должен здесь появиться с минуты на минуту? — Ты хотела бы что-то передать своим родным?
— Ты меня видишь и слышишь? Это хорошо. Духи не обманули, что ты сможешь меня воспринимать.
— Почему ты здесь? Разве ты не должна уйти в Свет или реинкарнацию? Хотя для второго, наверное, прошло слишком мало времени, твоя душа еще не могла полностью восстановиться и прийти в себя после такого сложного ухода. Ты же ушла из-за болезни?
— Да. Болезнь — тяжелое испытание. Но такова была моя миссия — обнулить карму рода. Мой дед не готов с этим мириться до сих пор… У меня есть послание от родовой ветви Хёрин. Ее дяди нет в мире Духов. Он жив и находится в тюрьме. Ему скоро выходить. Эта девушка обязана найти своего родственника, — дух Чонхвы развернулся к лошади и протянул светящуюся руку. — Рада тебя видеть, моя Нунсони. Я так и не успела с тобой попрощаться.
— Разве духи могут испытывать чувства? — я удивленно рассматривала ничего не выражающее лицо Чонхвы.
— Очень смутно, как будто чужие воспоминания, — силуэт девушки снова развернулся ко мне.
— Почему ты здесь. Чонхва? Тебе все-таки нужно пообщаться с дедом?
— Лошадь должна работать с больными детьми. Ты — Целитель из другого Мира. У тебя серьезные задачи в этом «детском саду». Мой дед сможет тебе в этом помочь. Такова воля Планетарных Духов-Кураторов. Я тебе дам информацию о себе, — Чонхва медленно коснулась полупрозрачными пальцами центра моей груди, и я почувствовала проникающий в меня тонкий леденящий внутренности луч, обратившийся в растекающийся по кровяному руслу холодящий поток, — чтобы ты могла стать для моего деда отрадой в его клонящейся к закату жизни. Я знаю, как он скучает по мне, как корит за то, что не смог вылечить. Ты не заменишь ему меня, но этого и не требуется. Он просто будет любить тебя по-другому. Дед многое может сделать, чтобы ты начала исцелять других людей, ожидающих именно твоей помощи. Это все, что мне нужно было тебе передать.
В этот момент в конюшню вошли три человека: конюх Гёнхи, управляющий господин Мин и седовласый пожилой господин — статный, хотя и полноватый, я бы даже сказала, по-своему, красивый, с благородными чертами лица, на котором отражались глубокая усталость и печаль.
— Чонхва, может, скажешь деду хотя бы пару слов? Я могу быть проводником… — я не успела договорить, потому что силуэт начал исчезать, а воздух нагреваться. Получается, внучка приходила ради меня?
Когда мужчины поравнялись со мной, следов возникшего несколько минут назад призрака, уже абсолютно не чувствовалось. В какой-то момент мне даже показалось, что это просто моя разыгравшаяся фантазия. Но в памяти вдруг начали всплывать картинки чужой жизни, наполненной болью и страданиями. Было ощущение, будто я зритель, перед которым разворачивается трагедийная пьеса, заканчивающаяся немым горестным финалом, который в этой жизни не устроил никого, кроме главного героя, переставшего, наконец, мучиться. Как мало мы интересуемся о том, зачем здесь рождаемся, почему приходим именно к такому концу, и насколько этот финал зависит от нас самих, от нашего выбора, который мы делаем каждый день на протяжении всей свое жизни!
Я, молча, поклонилась, приветствуя мужчин, отступив на пару шагов от денника. В ответ удостоилась лишь взглядов вскользь. Гёнхи открыл дверцу, лошадь, неожиданно бортанув конюха, вышла из стойла сама и встала позади меня, нахально
