вороша носом волосы на моей макушке. Господин Ким, удивленно прищурившись, окинул меня взглядом с ног до головы, а потом, не мигая, стал смотреть в глаза, видимо, пытаясь вычислить, что у меня на уме или прочитать мысли. Потом вскинул вопросительно бровь:
— И?… Что скажете, юная леди?
— А мне нужно что-то говорить? — я ответила таким же прямым пристальным взглядом, не собираясь опускать глаза.
— Вы ухаживаете за лошадью моей внучки?
— Нет.
— Интересно. Почему же Нунсони вдруг выбрала Вас в качестве своего человека?
— А она выбрала? — я удивленно скосила глаза на кобылу, которая умиротворенно пристроила свою морду на моем плече.
— А Вы в этом сомневаетесь? — господин Ким нахмурился. — Может, Вы ее чем-нибудь прикормили?
Ко мне подошел управляющий.
— Девушка, как Вы здесь оказались? Кто Вас пустил? Гёнхи, почему в конюшне посторонние?
— Так она не посторонняя, не первый раз пришла. И ничего плохого не делала. Нунсони сразу к ней прониклась, как только она тут появилась. Я уже ничему не удивляюсь после сегодняшнего утра. Господин Ким, Вы бы осмотрели лошадку-то! Он же совершенно здоровая теперь!
Я предложила:
— Может, выведем лошадь в леваду?
Господин Ким подошел к Нунсони и погладил морду, лошадь сбросила его руку и выдохнула с храпящим присвистом.
— Ну, ну… Не горячись, белоснежка! Неужели не соскучилась? — мужчина потрепал круп лошади. Нунсони, переступая с ноги на ногу, снова спряталась за меня.
— Хорошо, давайте выведем. Я хочу посмотреть, как она двигается.
Я развернулась, взяла кобылу под уздцы, и повела через денник к противоположному выходу, ведущему в загон на улице для свободного выгула коней. Мужчины прошли за мной следом и встали, едва переступив порог распахнутых дверей.
— Показывайте, что она может, раз уж лошадь Вам так доверяет. Пока я вижу, что она действительно перестала хромать, — господин Ким удовлетворенно качнул головой в сторону остановившейся в нерешительности «блондинки», которая будто бы соображала, что бы ей такого отчебучить, чтобы произвести максимальное впечатление. Артистка — да и только!
Вспомнив, что кобыла вроде как меня понимает, я попросила Гёнхи принести какой-нибудь прут подлиней и мяч, если найдется.
— Нунсони, давай кружок для разминки, хорошо? Сначала шаг, потом трот и на рабочую, все понятно?
Дважды повторять не пришлось. Я не знаю, чему эту красавицу учили, но выполнила она все мои просьбы безукоризненно. Пройдясь по загону кругов пять, она остановилась около меня и стала гарцевать на месте, а затем начала пятиться задом, мотая при этом мордой, словно приглашала меня включиться в процесс.
— Ты хочешь поиграть? — догадалась я по резвому ржанию. — Тогда — вперед!
Я начала бегать из одной стороны в другую, лошадь носилась параллельно мне. Чуть погодя я стала на нее наскакивать, а она — пятиться и поворачиваться вокруг себя. Выдернув из рук Гёнхи прут, я принялась показывать им траекторию прыжков вверх-вниз. Нунсони с удовольствием подыгрывала, взбрыкивая задними ногами или становясь на дыбы. И при этом без умолку ржала, всем своим видом выражая удовольствие. Настала очередь игры в футбол. Эта хитрюга гоняла мяч по леваде не хуже какого-нибудь бэкхема! Наконец, я упала в изнеможении, распластав руки и ноги в стороны, и кобыла тут же бухнулась рядом, задрав копыта и елозя на спине по взрытой копытами земле. Ну, точно цирк! Я себе даже представить не могла, что эта животина способна такое учудить!
Мужчины, по-зрительски активно включившись в нашу игру, что-то выкрикивали, хохотали, азартно поддерживая нас аплодисментами, короче, вели себя совсем не по-взрослому. А когда мы на пару с кобылой достаточно навалялись на земле, ко мне подошел господин Ким, подал руку, помогая подняться и отряхнуться от песка. Лошадь вскочила, фыркая и подрагивая боками, встала позади меня, упираясь грудью в спину, и начала ревниво отпихивать мужчину мордой.
— Надо же, она, похоже, ревнует? Даже не представлял, что лошадь моей внучки способна на такие неожиданные трюки.
— Эта белоснежная красавица очень любила Чонхву. Для нее Ваша внучка была больше, чем хозяйка. Они общались и хорошо понимали друг друга, хотя Вы мне можете и не поверить. Нунсони очень не хватает этого общения. Чонхва видела в ней не просто животное, а друга, который во время болезни поддерживал ее энергетически, подпитывал силой, как мог. А когда Вашей внучке стало совсем невмоготу, лошадь, чувствуя ее состояние, тоже перестала радоваться жизни, что косвенно привело ее к полученным травмам. Если Вы хорошенько расспросите, что было с лошадью в тот день, когда умерла Ваша внучка, возможно, Вам расскажут, как она отказывалась есть, постоянно жалобно ржала и плакала. Лошади ведь, как люди — в момент сильного горя тоже способны плакать.
Господин Ким внимательно меня разглядывал, вслушиваясь в слова, и потом задумчиво спросил:
— Вы знали мою внучку? Вы учились с Чонхвой? Дружили? Может быть, Вы из госпиталя, где моя внучка лежала?
— Я готова ответить на Ваши вопросы. Мы можем поговорить, господин Ким? Я не отниму у Вас много времени.
— Хорошо. В пятнадцать минут уложитесь?
— Вполне.
— Господин управляющий, я зайду через пятнадцать минут, — мужчина приглашающим жестом указал на выход. — Прошу, юная леди. Кстати, как Вас зовут?
— Тэя. Тэя Нэори.
— А меня Ким Пхён Иль. Интересное у Вас имя. Не похоже на японское. Вы ведь не японка? — пожилой господин заложил руки за спину и неспешно прошел вперед, не дожидаясь моего ответа.
Мы вышли из конюшни и направились к центральной аллее ипподрома, больше похожей на маленький парк.
— Да, я не японка. И не кореянка. Я вообще не из Мира Земли. Понимаю, что для Вас это звучит дико и неправдоподобно.
Мужчина остановился и снова, прищурив глаза, стал меня рассматривать, не выражая никаких эмоций. Убедившись, что кроме нас никого в аллее нет, я создала голому последнего разговора господина Кима с Чонхвой, выдернутую из той информации, которую в меня вложил дух девушки. Это был разговор наедине — без посторонних глаз, без камер, без свидетелей. Господин Ким пораженно рассматривал объемную голограмму самого трагичного разговора в своей жизни, запечатленного в мельчайших подробностях. Увидев на глазах пожилого господина слезы, я смахнула голому, и, положив ладонь ему на грудь, направила теплую успокаивающую волну, убирая внезапно возникшую в сердце мужчины боль.
— Я могу рассказать о жизни Чонхвы все, о любом эпизоде, если Вы меня попросите. И это я исцелила Нунсони. В своем Мире я — Целитель. Мой Учитель — человек, заменивший мне отца, ван-тики Эол — Старейший Семьи Целителей планеты Койе Мира звезды Энтелион созвездия Этэмин. Планета Земля, как я понимаю, находится в параллельной
