касается контура его члена.
Я сжимаю и массирую его через брюки, что вызывает ворчание у меня за ухом. — Если будешь продолжать, я перекину тебя через плечо, отнесу в уборную и трахну.
Я крепко сжимаю его, прежде чем отдернуть руку и взять с ближайшей тарелки слойку с лососем.
Вскоре все уже наслаждаются едой, и смех наполняет воздух, когда мужчины шутят друг с другом.
Я поворачиваю голову и, увидев улыбку на лице Франко, говорю: — Мы должны сделать это традицией.
— Я с ней согласен, — поддерживает меня Дарио.
— Мы можем организовать ужин в следующем месяце, — вклинивается Виттория. — Правда, Анджело?
— Конечно.
Франко обнимает меня за плечи и, наклонившись ближе, шепчет: — Спасибо, детка.
— Все что угодно для моего мужчины.
Его глаза блуждают по моему лицу, затем он спрашивает: — Как ты держишься?
— Я в порядке. — Я прижимаюсь поцелуем к его челюсти, прежде чем добавить: — Ты рядом со мной.
Его черты смягчаются от любящего взгляда. — Всегда, детка.
Бонусный эпилог
Франко
5 лет спустя
Августо пробирается мимо меня туда, где Марселло и Майло тащат рождественскую елку в гостиную.
— Мамочка, мы вернулись.
— Иду, — слышу я ответ Саманты со стороны кухни.
Через секунду в комнату вбегают две наши дочери с шоколадной глазурью во рту.
— Мама разрешила вам вылизать миску? — спрашиваю я, когда они хватают меня за ноги и встают на мои туфли.
Под хихиканье дочерей я продолжаю идти к фойе.
В дверях появляется Саманта с Августо на руках и, нахмурившись, говорит: — Сиенна! Бьянка! Вы испачкали глазурью все брюки вашего отца. Идите мыть руки.
Прежде чем Саманта успевает отправиться в ванную с нашими тройняшками, я обхватываю рукой ее шею и целую в губы.
— Позволь мне переодеться в удобную одежду, а потом я заберу детей, и ты сможешь...
Она прерывает меня прежде, чем я успеваю закончить предложение: — Нам нужно украсить елку.
Я бросаю на нее взгляд, не терпящий возражений. — Детка, елка может подождать час. Ты весь день на ногах. Подремли, пока мы все подготовим.
— Ты уверен?
— Да, — Я беру Августо из ее рук. — И перестань таскать детей. Тебе не стоит поднимать ничего тяжелого.
Внезапно на ее лице появляется улыбка. — Мне нравится, что ты всегда суетишься вокруг меня.
— Это меньшее, что я могу сделать.
Я провожу ладонью по ее бугорку и целую ее еще раз.
Когда я ухожу с Августо на руках, он спрашивает: — Папа, почему мой брат так долго не появляется на свет?
— Он все еще растет в мамином животике, — отвечаю я ему, поднимаясь на третий этаж.
Зайдя в спальню, я опускаю мальчика на кровать, и он разражается хохотом.
— Еще раз, — требует он.
— Мы поборемся, как только я переоденусь.
Он встает на кровати и, сделав лучшее сердитое лицо, на которое способен, притворяется Халком. — Я собираюсь победить.
Я всегда позволяю ему побеждать.
Я быстро снимаю костюм, пока Аугусто похож на щенка, который учится рычать.
Открыв сейф, я кладу пистолет внутрь, прежде чем убедиться, что дверь надежно закрыта. Надев треники и футболку, я бросаюсь обратно в комнату и стаскиваю Августо с ног.
Прежде чем я успеваю пощекотать его, в комнату заходит Саманта с Сиенной и Бьянкой. Они забираются на кровать и начинают карабкаться по мне.
— Подождите. Всем слезть с кровати, чтобы мама могла поспать, — приказываю я.
Они быстро сползают и хором говорят: — Сладких снов, мамочка.
— Спасибо, мои ангелочки.
— Я Халк, — говорит Аугусто, стараясь сделать свой голос грубее. — Халк крушить.
— Халк может спускаться вниз, - смеюсь я, выпроваживая детей из спальни.
Когда я поворачиваюсь, чтобы закрыть дверь, лицо Саманты наполняется любовью. — Боже, я рада, что вышла за тебя замуж. Люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, детка.
Я спускаюсь вниз со своим трио торнадо и, войдя в гостиную, говорю: — Мы должны завернуть мамины подарки, пока она не проснулась.
— Ура!!! — восторженно кричат они.
— Я все принесу, — бормочет Марселло и направляется в гостевой домик, где я спрятал подарки, чтобы Саманта их случайно не нашла.
Я подтаскиваю поближе коробку, в которой мы храним оберточную бумагу и скотч, и спрашиваю: — Какую оберточную бумагу вы хотите использовать?
— Ту, на которой изображен Санта, — приказывает Сиенна, и ее брат с сестрой не спорят.
У нее ответственный подход, который очень напоминает мне ее мать.
Когда Марселло возвращается с подарками, я позволяю детям выбрать, какие из них они хотят завернуть.
Марселло садится рядом с Аугусто, а Майло и Вия присоединяются к девочкам.
Сев со всеми на пол, я беру свечу Dior и нахожу подарочный пакет со снежинками на нем.
Дети переговариваются между собой, заворачивая подарки. Некоторые выглядят хуже, чем обычно, но я знаю, что Саманте понравится их старание.
Аугусто сдается после того, как завернул три подарка, и ползет на диван, он отрубается на несколько секунд.
Бьянка зевает и, бросив подарок, с которым ей помогает Вия, переползает ко мне на колени и прижимается головой к моей груди.
Прислонившись спиной к дивану, я бросаю взгляд на Вию и говорю: — Включи телевизор, чтобы мы могли посмотреть рождественское шоу.
Сиенна устраивается поудобнее на коленях Майло, а Марселло продолжает заворачивать подарки.
Вия прокручивает фильмы и выбирает один про Санта-Клауса.
Через пятнадцать минут после начала фильма дети уже крепко спят, а Марселло раскладывает все подарки на журнальном столике.
— Пойду проверю, как там Саманта, — бормочет Вия, выходя из комнаты.
Я бросаю взгляд на Майло и ухмыляюсь, видя, что он тоже погружается в дремоту.
— Хочешь что-нибудь выпить? — спрашивает меня Марселло.
— Нет, спасибо. Я в порядке.
Вскоре после этого в гостиную входит Саманта, и я мрачно хмурюсь.
— О, тише, — бормочет она. — Я не могу уснуть.
Я встаю и осторожно передаю Бьянку Вие, чтобы присоединиться к Саманте на одном из диванов. Присев у ее ног, я поднимаю их к себе на колени и нежно массирую ее лодыжки и икры, пока мы продолжаем смотреть фильм.
— Знаешь, что несправедливо, — ворчит Саманта.
— Что, детка?
— Когда я рядом, у детей бесконечная энергия, но как только они оказываются с тобой, они успокаиваются.
Я ухмыляюсь, говоря: — Это потому, что ты позволяешь им уходить от ответственности за убийство.
— Хм...
Я продолжаю массировать ее ноги, мой взгляд скользит по ее красивому лицу.
— Что ты хочешь на Рождество? — спрашивает она меня в сотый раз.
— У меня есть все, что я хочу.
— Ты должен дать мне пару идей, — жалуется она. — Для тебя невозможно ничего найти.
— Детка, ты уже подарила мне весь мир. Больше мне ничего не нужно.
Конец.
Следующая
