– Ты не знаешь?
– Нет.
– У нас в разгаре переговоры с «Ред сокс», так?
– Так.
– Я хочу остаться в Бостоне. Но все должны считать, что я вот-вот уеду. Кстати, это была твоя идея. Надо запудрить им мозги, будто я решил сменить команду. Чтобы вздрючить цену. Мол, я вольная птица и все такое. Мы ведь так договорились?
– Да.
– Мы не хотим, чтобы они знали про мое намерение вернуться в команду, разве нет?
– Да. В какой-то степени.
– К черту степень! – рявкнул Джейсон. – На днях моему соседу прислали письмо от «Ред сокс» насчет того, не желает ли он обновить свою сезонку. Угадай, чья фотография красовалась на буклете под надписью «Я хочу вернуться»? Ну, давай, я слушаю. Угадывай.
– Твоя, Джейсон?
– Вот именно, черт возьми, моя! Тогда я позвонил нашей Мисс Красивой Заднице…
– У нее красивые ноги.
– Что?
– Я говорю – ноги. Она невысокого роста, поэтому они не очень длинные. Но зато в хорошей форме.
– Хватит вешать мне на уши лапшу, Майрон! Слушай меня. Она сказала, что звонили «Ред сокс» и спросили, могут ли они использовать мое фото в своем буклете, несмотря на то что контракт еще не подписан. И она ответила – конечно! Сколько угодно! Представляешь? Что должны теперь думать эти козлы из «Ред сокс»? Я скажу тебе что. Они думают, будто я у них уже в кармане. И теперь все наши планы полетели к черту.
Эсперанса без стука открыла дверь:
– Пришло сегодня утром. – Она бросила на стол стопку бумаг.
Это был контракт Джейсона. Майрон начал его листать.
Эсперанса попросила:
– Переведи этого недоумка на громкую связь.
Майрон перевел.
– Джейсон…
– Проклятие, Эсперанса, убирайся с линии! Я говорю с Майроном.
Она пропустила его слова мимо ушей.
– Не стоило бы тебе это говорить, но я заключила твой контракт. Ты получил все, что хотел, и даже больше.
Джейсон сразу примолк.
– Четыреста тысяч в год?
– Шестьсот тысяч. Плюс бонус в четверть миллиона за заключение контракта.
– Но как… почему…
– «Ред сокс» дали маху. Как только они напечатали твой снимок в буклете, дело было в шляпе.
– Не понимаю.
– Все очень просто. На буклете появилась твоя фотография. Благодаря этому люди стали раскупать абонементы. Потом я позвонила в головной офис «Ред сокс» и сообщила, что ты намерен подписать контракт с «Рейнджерами» в Техасе. Я сказала, что вопрос почти решен. – Она закинула ногу на ногу. – А теперь на минуту представь, что ты «Ред сокс». Что бы ты стал делать? Как бы ты объяснил людям, взявшим билеты на Джейсона Блэра, что никакого Блэра у них не будет, поскольку его перекупили «Техасские рейнджеры»?
– К черту твои ноги и твою задницу! – заорал Джейсон. – Я в жизни не встречал таких потрясающих мозгов!
Майрон спросил:
– Что-нибудь еще, Джейсон?
– Больше тренируйся, Майрон. Судя по вчерашнему матчу, тебе это не помешает. Я хочу обсудить детали с Эсперансой.
– Я возьму трубку в своей комнате, – вставила она.
Болитар перевел звонок на другой телефон.
– Отличная работа, – произнес он.
Эсперанса пожала плечами:
– Кто-то лажанулся в маркетинговом отделе «Ред сокс». Такое иногда случается.
– Ты здорово все просчитала.
Она притворилась глубоко взволнованной:
– Твои похвалы – величайшая честь для меня.
– Хорошо, забудь, что я сказал. Иди возьми трубку.
– Нет, правда. Цель моей жизни – стать такой, как ты.
Майрон покачал головой:
– У тебя никогда не будет моей задницы.
– Что верно, то верно, – признала она, выходя из комнаты.
Оставшись один, Майрон взял снимок «Бригады Ворона». Трое из них пока на свободе – Глория Кац, Сьюзен Милано и самый известный из террористов, загадочный лидер группы Коул Уайтман. Никто не привлекал такого внимания прессы и не подвергался таким нападкам, как Уайтман. Когда «Бригада Ворона» ушла в подполье, Майрон учился в начальной школе, но он помнил эту историю. Забавно, что Коул вполне мог бы сойти за брата Уиндзора – он был такой же породистый и ухоженный блондин с аристократическим лицом. Все остальные выглядели неряшливыми и заросшими, и лишь Коул всегда был чисто выбрит и хорошо подстрижен, если не считать длинных бакенбард – единственной уступки тогдашней моде. Ничего похожего на левого радикала, какими их представляют в Голливуде. Но Уиндзор научил Майрона тому, что внешность бывает обманчивой.
Он отложил в сторону снимок и набрал номер Димонте в «Уан полис плаза». Когда детектив буркнул «алло», Майрон поинтересовался, какие новости.
– Ты думаешь, мы партнеры, Болитар?
– Как Старски и Хэтч.[18]
– Черт, я по ним скучаю, – вздохнул Димонте. – Особенно по той крутой тачке, на которой ездил Хагги Медвежонок, помнишь?
У детектива был грустный голос. Майрон подумал – уж не всерьез ли он?
– Времени мало, Роланд. Я могу помочь.
– Давай начнем с тебя. Что ты раскопал?
Опять торговля. Майрон рассказал об азартных играх Грега. Решив, что у Роланда все равно может быть список телефонных звонков, он сообщил ему об угрозе шантажа. Про видеозапись Майрон умолчал – это было нечестно по отношению к Эмили, по крайней мере, пока он с ней не переговорит. Димонте задал несколько вопросов. Наконец он спросил:
– Ладно, что ты хочешь знать?
– Ты нашел что-нибудь еще в доме Грега?
– Ничего. То есть – абсолютно ничего. Помнишь, ты говорил, что видел в спальне всякие женские вещички? Лосьон, одежду…
– Да.
– Так вот, кто-то забрал их. Никаких следов женского присутствия.
Ну вот, опять всплывает дурацкая версия насчет любовницы. Она вернулась в дом и стерла следы крови, чтобы защитить Грега. Затем забрала свои вещи, чтобы их связь осталась втайне.
– Как насчет свидетелей? – спросил Болитар. – Кто-нибудь видел что-нибудь подозрительное в доме Лиз Горман?
– Нет. Мы опросили всех соседей. Никто ни черта не видел. Кстати, пресса пронюхала про убийство. О нем пишут в утренних газетах.
– Ты сообщил им, кто она?
– С ума сошел? Конечно, нет. Все считают, будто это еще одно заурядное убийство. Но вот что интересно. Сегодня утром был анонимный звонок. Нам предложили обыскать дом Грега Даунинга.
