Майрон кивнул.
– Проблема была в том, что ты никогда не жаловался на то, что с тобой произошло, – продолжила Джессика. – Держал удар. Запер все в какой-то внутренний ящик. Все, что с тобой случилось дальше, ты принимал сквозь пелену приглушенного отчаяния. Ничего не ждал. Просто собрал то, что у тебя осталось, и держался за это изо всех, чувствуя, что весь мир так же хрупок, как твое колено. Сначала юридическая школа. Потом работа с Уиндзором. Затем твое агентство. Ты цеплялся за все, что попадалось под руку.
– Включая тебя, – добавил Майрон.
– Да. Включая меня. И не из-за того, что ты меня любил. А потому, что ощущал себя уязвимым.
– Я тебя любил, – возразил он. – И сейчас люблю.
– Знаю. Не думай, будто я в чем-то виню тебя. Я была дурой. Наша размолвка – моя вина. Признаю. Но твоя любовь опиралась на отчаяние. Боль заставляла тебя хвататься за других людей. Я боялась, что когда-нибудь ты рухнешь под этим грузом. Наверное, все это звучит как любительский психоанализ, но я полагаю, тебе надо было выплакаться. Не пестовать свое горе, а оставить его в прошлом. Но ты не мог взглянуть правде в глаза.
– И ты подумала, что возвращение в спорт подтолкнет меня к такому шагу.
– Да.
– Что-то я не чувствую себя исцеленным.
– Знаю, но надеюсь, тебе это немного помогло.
– И ты решила, что сейчас для меня самое время переехать к тебе.
Джессика сглотнула комок в горле.
– Если хочешь, – произнесла она. – Если ты к этому готов.
Майрон пожал плечами:
– Мне потребуется больше места в гардеробе.
– Разумеется, – прошептала Джессика. – Все, что пожелаешь.
Она прильнула к нему. Майрон обнял ее, крепко прижал к себе и осознал, что теперь он дома.
В городе Тусон, штат Аризона, наступило душное утро. Высокий мужчина открыл дверь.
– Вы Берт Уэссон?
Мужчина кивнул:
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
Уиндзор улыбнулся.
– Да, – ответил он. – Думаю, можете.
