Зверь. Давай хоть до дома доедем, — прошу, задыхаясь, чувствуя, как в теле плещется похоть.
Так хочется почувствовать его в себе. Именно там, куда так боится толкаться муж.
Я говорила ему, что ничего страшного не произойдёт, если он будет нежен. Но его не переубедишь.
А вдруг то. А вдруг это. Я прочитал статью, где...
Иногда это раздражает настолько, что я начинаю строить капризную беременную даму. Впрочем, возможно такой я и являюсь.
— Доедем, обязательно.
— Но сначала в магазин! — восклицаю восторженно, смотря на мужа щенячьим глазками, и надуваю губы, уже зная, что он ни в чем не может мне отказать.
— Что на этот раз? — смеется он, усаживая меня на пассажирское сидение, бережно пристегивает ремнём безопасности, якобы случайно задевая грудь. — Опять хочешь чипсов, политых вареньем? Или мороженное напополам с манной кашей.
Веселится гаденыш, строит противную мину на лице, а я фыркаю и убираю его руку с груди в качестве наказания. Будет знать, как над беременной, уставшей женщиной потешаться!
— Вот тебе смешно, а мой организм действительно этого требовал, — чуть задираю подбородок, хотя от воспоминаний о чипсах до сих пор тошнит.
— Да, да, — цокает он и накрывает мой живот рукой. — Твой организм и не такое потребует.
Потом он вдруг наклоняется и прикладывается ухом вместо руки. Словно знает, чувствует. Потому что именно в этот момент малыш толкается.
Имя мы так и не выбрали. По этому поводу сейчас идут настоящие баталии. Но сейчас я смотрю на умиротворённое лицо мужа и меньше всего хочу ругаться.
А больше всего хочу креветок. Жаренных, под чесночным соусом, посыпанных кунжутом.
— Креветок хочу, — выдаю то, о чем думаю, а Руслан только закатывает глаза.
— Я тут пытаюсь с пацаном своим пообщаться, а ты про креветки.
— Это как раз его желание, — смеюсь и устраиваюсь поудобней на сиденье, пока Руслан заводит машину.
Именно в этот момент звонит телефон, я смотрю на экран, и меньше всего хочу брать трубку.
Но пересиливаю себя, так как все же пытаюсь простить эту женщину.
Все-таки Дамира приемная мать Руслана и общаемся мы с ней не слишком часто.
— Да, мама.
— Кристина, детка. Как ты, как мальчики? — взволнованно спрашивает.
Руслан молча, недовольно фыркает.
— Мы прекрасно. Как вы? Вам уже привезли новый диван?
— Привезли. Эти остолопы умудрились порвать замшу на задней стенке, — истерично высказывает, повышая голос. — Попроси, пожалуйста, Руслана заехать в офис той компании и предъявить претензию.
Знаю, что Руслан все слышит.
Именно так они теперь и общаются.
Он делает для нее все, но разговаривать и видеться отказывается. И честно, я эгоистично довольна таким раскладом. Довольна тем, что сейчас никто не строит козни, и я могу спокойно существовать со своим мужем и ни о чем не беспокоиться.
— Он обязательно заедет, — обещаю я.
— Спасибо, дорогая. Ты уж там с ним поговори. Скажи, что я скучаю.
— Я уверена, мы скоро растопим этот лед, — говорю я, но понимаю, что в ближайшее время наше общение останется телефонным.
Хотя все же, когда родится наш сынок, то скрываться от неё не получится, но уверена в том, что Руслан не даст нашу семью в обиду, да и я молчать, если что, не стану.
— Я верю в тебя. Звони обязательно. И приезжай сама, раз он у нас такой упертый.
Мой султан считает себя обязанным обеспечивать ее.
Он так же предлагал обеспечивать мою семью в деревне, но я тактично отказалась.
Разве, что попросила повышения для Вали. Он заслужил это тем, что справился со своей зависимостью. Да и по рассказам Руслана он стал ценным работником и руки у него золотые.
— Конечно, обязательно. До свидания.
Кладу трубку, бросая взгляд на напряженное лицо. И вздыхая, говорю.
— Она твоя мать.
— Перестала ею быть в тот момент, когда собралась отправить тебя к Ломоносову.
Кстати, о нем. Его посадили.
Он живой, и, судя по всему, вполне здоровый, что не может не злить Руслана.
Он связался с некоторыми людьми, которые могут обеспечить нам защиту, даже если его отпустят, или он сбежит.
В мире криминала все сложно, но, судя по всему, законы там строгие. И если Ломоносов их нарушит и перейдет очерченную границу, его, как выражается Руслан: сожгут заживо.
Вот только еще непонятна плата за столь щедрую и пожизненную защиту для нас и наших детей.
— Алло, — вырывает меня из мыслей голос Руслана. И я подсаживаюсь ближе, чтобы послушать разговор.
— Он же весит в два раза меньше меня. Как я буду с ним драться? — Руслан смотрит в мою сторону, потом на живот, и по моей коже пробегает холодок. — Я понял. Синицын, значит Синицын. До связи.
— В чем дело? — тут же спрашиваю.
— Ни о чем не волнуйся, — кладёт он руку на мою коленку и сжимает. — Едем за креветками.
— Ты должен драться? Опять? Но ты же завязал с этим?!
— Опасные времена требуют опасных решений. Всего один бой, чтобы получить гарантию защиты. Оно того стоит. Ты, Кристина, того стоишь! — говорит он жестко, внезапно тормозит на обочине и поворачивается ко мне.
— Я сделаю все, чтобы защитить тебя и детей, что мы с тобой наделаем.
Если так нужно, значит, мне не стоит в это лезть, мой муж обманывать не будет, в этом я уверена.
Я знаю, как он старается, как тяжело ему было оборвать некоторые связи, и все это он сделал ради меня и нашего сыночка, с которым он так сильно желает познакомиться.
— Я верю тебе, — улыбаюсь, захватывая его гладковыбритое лицо в свои руки. Ещё одна его уступка, борода стала колоть мою чувствительную кожу, и я чуть покапризничала по этому поводу. — Я верю тебе, верю в нас. Если нужно что-то сделать, я всегда тебя поддержу.
— И это самое важное для меня. Люблю тебя, — шепчет он у самых губ.
— И я тебя люблю, — быстро целую, не давая ему завладеть моим ртом надолго. Складываю ладони и умоляюще смотрю на мужчину. — Но я, правда, хочу креветок. Очень, очень.
— Судя по всему, больше меня, — хохочет Руслан, целует меня снова, и мы вместе продолжаем путь.
Я знаю, что он будет непростым, извилистым, возможно с ухабами.
Но
