и откинула капюшон, открыв длинные волнистые волосы.
– Небесные боги, да ведь это Олимпиада! – прошептал на ухо дяде Каллисфен.
Царица приблизилась к мертвецу, что-то вытащила из складок своего плаща и поднялась на цыпочки. Когда она удалилась обратно к своему эскорту, на шее Павсания остался венок из цветов.
– О Зевс! – воскликнул Каллисфен. – Но теперь…
– Теперь ясно, ты хочешь сказать? – покачал головой Аристотель. – Ничего подобного. Если бы это царица подослала убийцу, не кажется ли тебе, что она бы не позволила себе такого жеста на глазах у своего эскорта, к тому же прекрасно отдавая себе отчет в том, что кто-то, вероятно, присматривает за трупом Павсания?
– Но если это так, то она может вести себя таким абсурдным образом именно для того, чтобы натолкнуть меня на заключение, которое ее оправдает.
– Верно, но в любом случае лучше попытаться понять причины, толкнувшие человека на преступление, чем ломать голову над тем, кто и что думает о том, что подумают окружающие, – заметил Аристотель. – Разыщи какую-нибудь лампу или факел. Пойдем осмотрим место, где убили Павсания.
– Но не лучше ли дождаться дневного света?
– Прежде чем рассветет, еще многое может случиться. Я подожду тебя там.
И философ направился к рощице дубов и вязов, где состоялась расправа над цареубийцей.
Глава 39
Гефестион, Птолемей, Селевк и Пердикка, все четверо в доспехах, усталые и взмокшие, прибыли с наступлением ночи. Они поручили своих коней прислуге, а сами поднялись по дворцовой лестнице в зал советов, где их дожидался Александр.
Леоннат и Лисимах не смогли прибыть до следующего дня, так как находились в Ларисе, в Фессалии.
Стража провела их в комнату, где уже находились Александр, Филота, стратег Антипатр, Александр Эпирский, Аминта и несколько командиров фаланги и конницы гетайров. Все, включая царя, были в доспехах и держали перед собой на столе мечи и шлемы – признак того, что ситуация все еще оставалась критической.
Александр, взволнованный, встал им навстречу:
– Друзья мои, наконец-то все мы снова вместе!
За всех ответил Гефестион:
– Мы в отчаянии от смерти Филиппа и глубоко скорбим. То, что он отправил нас в изгнание, сейчас никак не влияет на наши чувства. Мы запомнили его как великого государя, доблестного воина и мудрого правителя. Для нас он был как отец, суровый и строгий, но также и великодушный, способный на благородные порывы. Мы оплакиваем его с искренней скорбью. Это страшное событие, но теперь тебе предстоит собрать его наследство, и мы признаем тебя его преемником и нашим царем.
Сказав все это, он подошел и расцеловал Александра в обе щеки; остальные проделали то же. Потом они приветствовали царя Александра Эпирского и остальных присутствующих и заняли свои места за столом.
Александр продолжил свою речь:
– Известие о смерти Филиппа разнеслось повсюду в считаные дни, так как убийство произошло на глазах у тысяч людей и вызвало ряд труднопредсказуемых откликов. Мы должны действовать с такой же быстротой, чтобы не допустить ничего, что могло бы ослабить государство или разрушить что-либо созданное моим отцом. Мой план таков: нужно собрать сведения о состоянии северных границ, о реакции наших недавних союзников – афинян и фиванцев и… – он бросил многозначительный взгляд на Филоту, – о намерениях военачальников, командующих нашим экспедиционным корпусом в Азии, – Аттала и Пармениона. Поскольку они располагают пятнадцатитысячным войском, стоит заняться этим немедленно.
– Что ты думаешь делать? – спросил Филота с некоторым опасением.
– Я не хочу ставить кого-то из вас в затруднительное положение: я направлю сообщение одному греку по имени Гекатей, который служит нам в районе Проливов, командуя небольшим отрядом. Я также решил освободить Аттала от командования, и вы несомненно понимаете почему.
Никто не высказал возражений: все живо хранили в памяти сцену, случившуюся год назад на свадьбе Филиппа.
– Надеюсь, – говорил Александр, – что ситуация скоро прояснится. Кто-то, возможно, подумает, что после смерти царя Филиппа можно что-то из сделанного обратить вспять. Нам предстоит убедить таковых в их заблуждении. Только после этого мы сможем продолжить дело моего отца.
Александр замолчал, и в этот момент все осознали, что время замерло и в этом помещении готовится будущее, которого никто не представляет. Юноша, прошедший у Филиппа годы суровой школы, теперь сидел на троне Аргеадов. Разрушительная мощь, которую доселе он видел лишь в героях поэм, теперь находилась в его руках.
Александр передал командование частями фаланги и гетайров своим друзьям, царский дворец оставил на Гефестиона, а сам вместе с царем Эпира отправился в Эги, где его отец все еще ожидал погребения и где следовало выполнить множество неприятных обязанностей.
На полпути им повстречался гонец от Евмена со срочным донесением.
– Какая удача, что я встретил тебя, государь! – воскликнул он, протягивая запечатанный свиток. – Евмен хотел, чтобы ты прочел это немедленно.
Александр взял донесение и пробежал глазами по лаконичным фразам:
Евмен – Александру, царю македонян
Здравствуй!
Сын Эвридики обнаружен в колыбели мертвым, и я опасаюсь за жизнь его матери.
Царица Олимпиада прибыла во дворец в ту ночь, когда ты уехал.
Необходимо твое присутствие здесь.
Береги себя.
– Моя мать прибыла вскоре после нашего отъезда. Ты знал об этом? – спросил Александр своего зятя.
Эпирский царь покачал головой:
– Нет, она мне ничего не говорила, когда я покидал Бутрот. Я не думал, что она действительно собирается присутствовать на церемонии. Для нее это было бы еще одно оскорбление. Она думала, что таким образом Филипп полностью ее устраняет, так как после женитьбы я и без нее гарантировал безопасность его западных границ. Не могу представить себе, почему она решила приехать в Эги.
– Как бы то ни было, теперь она там и уже предприняла серьезные шаги. Поспешим же, пока не случилось чего-нибудь непоправимого, – сказал Александр и пустил Буцефала в галоп.
Они прибыли на следующий вечер, к заходу солнца, и еще издали услышали во дворце душераздирающие крики. На пороге их встретил Евмен:
– Она кричит так уже два дня. Говорит, что это твоя мать убила ребенка. И не хочет расставаться с мертвым тельцем. Но уже прошло время, и ты понимаешь…
– Где она?
– В южном крыле. Пошли.
Александр сделал знак своим телохранителям следовать за собой и пошел через дворец, где повсюду стояли вооруженные солдаты. Среди них было много эпирцев из эскорта его зятя.
– Кто их сюда поставил?
– Царица, твоя мать, – запыхавшись, ответил Евмен, шагавший чуть позади Александра.
Рыдания становились все громче. Временами они вдруг сменялись хриплыми криками или продолжительными всхлипываниями.
Подойдя к двери, Александр без колебаний открыл ее. Увиденное ужаснуло его. В углу со спутанными
