назад, потом еще один. Зверь надвигается на меня.
Больше всего на свете мне хочется развернуться и бежать прочь, но я не делаю этого и продолжаю стоять на месте.
Мое, возникшее из ниоткуда, шестое чувство говорит мне, что ни в коем случае нельзя поворачиваться к зверю спиной.
Я жива только до того момента, пока в силах противостоять его взгляду.
И я стою.
Зверь плавной походкой подвигается на расстояние вытянутой руки, я продолжаю стоять и смотреть на него, крепко сжав за спиной кулаки.
Зверь рычит.
Я продолжаю стоять и смотреть.
Земля уходит у меня из-под ног, но я лишь повыше вскидываю подбородок.
Он рычит, я мысленно посылаю его к черту. У меня нет выбора.
Я уверена, что, если отвернусь и побегу, у него сработают инстинкты и он вцепится прямо мне в горло.
Наше противостояние взглядов длится, наверное, целую вечность. Зверь тихо рычит, скаля пасть, я снова взглядом шлю его в преисподнюю. Зверь подвигается вплотную и клацает зубами перед моим носом.
— Хочешь сожрать меня? — говорю я, — тогда давай, не тяни.
Я не знаю, понимает ли он человеческую речь, да это сейчас и неважно.
— А если нет, то иди к черту, — продолжаю уверенным тоном, засовывая свой страх как можно дальше и молясь, чтобы он не вырвался наружу, потому что тогда будет все потеряно.
Пульс на пределе, сердце на износ, канаты натянутых нервов вот-вот порвутся. Это не первая моя встреча со смертью, но несомненно самая жестокая. Разве я думала когда-нибудь, что закончу свои дни в каком-то затерянном лесу, разорванная на куски голодным оборотнем? Но судьба, как всегда, не оставляет выбора. А раз так…
Мои глаза слезятся об боли, потому что я изо всех сил стараюсь не моргать, также, как он.
И тут, в этот самый момент, происходит невероятное.
Зверь утыкается в меня носом, шумно втягивает воздух рядом с моим лицом, а потом отступает.
Шаг, другой…
Он смотрит на меня в последний раз, рычит, широко разевая пасть и обнажая блестящие в темноте клыки, а потом делает огромный прыжок в сторону, и исчезает в чаще леса. Так стремительно, что я едва успеваю моргнуть. Буквально секунду назад он стоял здесь, и вот уже я на поляне одна.
С той стороны, где он скрылся, раздается длинный протяжный вой, который с каждой секундой становится все дальше и дальше.
Не в силах устоять на ногах, я подхожу к первому попавшемуся дереву, хватаюсь рукой за ствол и сползаю по нему вниз. Начинаю моргать часто-часто, потом закрываю глаза и сижу так несколько секунд.
Черт. У меня получилось.
Он не тронул меня, он ушел.
Узнал ли он меня или нет, но он не стал нападать…
Когда первая эйфория проходит, я поднимаюсь с поверхности, покрытой мхом и сухими сучьями и озираюсь по сторонам.
С неудовольствием отмечаю, как все еще дрожат мои ноги. Да и руки. Да, я осталась сейчас жива, но что делать дальше?
Теперь я знаю, как Демид стал оборотнем, и знаю, что произошло это по моей вине. Простит ли он меня когда-нибудь? Знал ли он об этом, когда познакомился со мной в моем мире?
От этих вопросов можно сойти с ума, но ничего уже не исправить. Хотела бы, виню себя, что потащилась в этот лес. Но что толку от самобичевания, когда события уже произошли так, как произошли?
Сейчас мне стоит подумать о том, как выбраться отсюда и как мне найти Демида. Он сказал, чтобы я шла обратно на постоялый двор, но сам же, в обличие зверя, скрылся совсем в другом направлении. Что я буду делать одна, без него?
Но если последую в том направлении, где он исчез, что меня ждет?
Я больше не слышу воя, даже отдаленного, вокруг на удивление тихо.
А еще где-то совсем рядом, я знаю, все еще лежат тела тех мужчин, которых убил Демид. Мне чудится, что запах крови уже смешался с запахом талой листвы и теперь преследует меня.
И ни черта не видно.
Луна успела зайти за тучи и лес погружен в непроглядную тьму.
Практически наощупь я делаю шаг в том направлении, откуда, как мне кажется, пришла. Натыкаюсь на поваленное дерево и чуть не валюсь снова на землю. Опираюсь на шершавый ствол, перелезаю через него, шагаю дальше.
Снова моргаю, потому что на моих глазах появляются слезы. Не знаю отчего. Следствие стресса или новая волна осознания своего глупого поступка, из-за которого я так подставила Демида.
Или из-за беспомощности.
Все пошло наперекосяк. Я нашла его и снова потеряла. Что мне делать дальше? Что делать дальше?
Я полностью опустошена. С трудом заставляю себя передвигать ноги, потому что понимаю, если не оборотни, то на трупы придут другие звери, мне, по любому, не поздоровиться. Я не могла оставаться там и ждать возвращения Демида. Не могла уходить дальше в чащу.
Кое-как я добредаю до конца леса, с какой-то невеселой радостью отмечая, что верно угадала направление, а потом плетусь туда, откуда пришла.
Окна харчевни тонут в темноте, но дверь, на удивление открыта. Я вваливаюсь внутрь и тут же встречаюсь глазами с дочерью хозяина таверны. Она не спит, и словно кого-то поджидает.
При виде меня ее глаза сужаются, а на лице появляется недовольное выражение.
— Ты, — цедит она.
Я прислоняюсь плечом к стене.
— А ты кого хотела увидеть, Демида? — спрашиваю я.
— Ну уж точно не тебя, — фыркает девушка, — не понимаю, как тебе удалось…
— Отправила меня туда, в надежде, что я не останусь в живых?
Она пожимает плечами.
— Ты спросила, где Демид, я тебе ответила.
Но я вижу да, она именно на это рассчитывала. И еще… она знала о его делах больше, чем я.
— Так где Демид? — спрашивает девушка.
Я молчу.
Наш диалог прерывает сам хозяин.
В отличие от дочери он настроен не так дружелюбно.
— Опять ты? Убирайся отсюда прочь, иначе…
Я достаю из кармана монету, которую передал мне Демид, и показываю ему.
Мужчина сразу же умолкает.
В свете свечи я и сама рассматриваю, что из себя представляет монета и понимаю, что это совсем не монета. Это скорее похоже на украшение, ручной работы. Подвеска…
Так или иначе, но ее владение сразу дает мне некоторые преимущества. Отец с дочерью переглядываются, а потом не сговариваясь пропускают меня вперед.
— Милости просим, — говорит хозяин, чуть склонив голову.
Дочь смотрит на меня в задумчивости, как будто что-то прикидывает.
Последнее, чего мне хочется, это оставаться
