в столицу России и в тот же день был принят Александром II. Генерал изложил императору программу будущего переустройства Германии, которая произвела на него тяжелое впечатление. Александр II считал, что свержение малых династий станет подрывом «монархического принципа», а в созыве общегерманского парламента видел «революционную опасность». 10 августа Мантейфель встретился с Горчаковым и обсудил возможную программу компенсаций России за ее согласие на изменение политического устройства Германии. Представитель Бисмарка обещал поддержку русским действиям в Средней Азии, в Дунайских княжествах, было предложено и изменение границ в районе Галиции. Горчакова не заинтересовали эти предложения, и тогда Мантейфель затронул проблему Парижского договора. «Это другое дело. — Ответил Горчаков. — Этот договор нежизнеспособен. Он умрет своей естественной или квазиестественной смертью, и когда речь будет идти о том, чтобы похоронить его, мы убеждены, что Пруссия, которая не имеет никаких непосредственных интересов в этом вопросе, тогда как он задевает наше национальное чувство, даст нам сердечно и со всей решимостью свой голос».
Переговоры продолжились, и уже 12 августа в личном письме к Вильгельму I Александр II заверил его в том, что Россия ни при каких обстоятельствах не поддержит противников Пруссии. Петербург продолжил оказывать Берлину дипломатическую поддержку, что имело большое значение в сложившихся обстоятельствах. Более того, по распоряжению Бисмарка Мантейфель впервые прозондировал и вопрос об отношении Петербурга на случай столкновения с Францией. Эти действия были успешны. Мантейфель телеграфировал Бисмарку: «Зондировал. Князь Горчаков не дал никаких определенных обещаний, но, Ваше превосходительство, можете уверенно действовать против Франции». Русско-прусское сближение, которому так не сочувствовал Горчаков, стало фактом. Однако оно так и не было оформлено в союз, что позволяло Горчакову надеяться на реализацию своей старой программы путем достижения договоренности с Францией.
Илл. 100 Всемирная выставка 1867 года в Париже с высоты птичьего полета (фрагмент). 1867
Илл. 101 Покушение на Александра II 25 мая 1867 года.
Иллюстрация из газеты «d’Epinal» от 6 июня 1867 года
Между тем русские и французские интересы не совпадали решительно нигде. Русский министр иностранных дел в очередной раз попытался использовать возможность договориться с Наполеоном III при личной встрече с императором. Александр II и Горчаков посетили всемирную выставку в Париже. Это было событие колоссального, невиданного ранее масштаба. В 1862 г. в Лондоне было выставлено 28 653 экспоната, выставку посетили тогда 6,211 млн человек. В Париже было выставлено 50 226 экспонатов, выставку посетили 10 млн человек. Столица Второй империи превращалась в столицу мира — средоточие финансов, достижений техники и производства. Именитые гости привносили с собой и элемент политики. Император и вице-канцлер находились в Париже с 1 по 11 июня 1867 г. На границе с Францией Горчаков заявил: «Я привез с собой целую канцелярию, чтобы делать дела». Он верил, что канцелярия пригодится.
Въезд Александра II в Париж был весьма торжественен — на вокзале императорский поезд был встречен Наполеоном III, сопровождаемым высшими сановниками Второй империи, резиденция Александра II была расположена в Елисейском дворце. Однако никаких «дел», которых ждал русский министр иностранных дел, не последовало. На русско-французские отношения опять легла печать польского вопроса. Перед отъездом императора во Францию по предложению шефа жандармского корпуса генерала графа П. А. Шувалова была объявлена амнистия участникам восстания 1863 г. Это была так называемая «Вержболовская амнистия» (по месту подписания на пограничной станции Вержболово (современный город Вирбалис, Литва), в 5 км от русско-прусской границы). Александр II подписал ее 17 (29) мая 1867 г., перед тем как отправиться во Францию. По амнистии все неоконченные следственные дела, относившиеся к восстанию 1863–1864 гг., прекращались (кроме дел по обвинениям в тяжких уголовных преступлениях — убийстве, грабеже, поджоге и проч.), запрещалось начинать новые по обвинению к принадлежности к мятежу. Уроженцам Царства Польского, высланным в административном порядке, разрешалось вернуться на родину. Высланным в административном порядке уроженцам западных губерний разрешалось переселение в Царство Польское. Оба разрешения не распространялись на высланное католическое духовенство.
Эта мера была предпринята в расчете на лучший прием во Франции с ее полонофильскими симпатиями и значительной польской общиной. Эти ожидания не оправдались. Французское правительство, по меткому замечанию русского современника, «не знало пределов своему высокомерию и самообольщению». Не отставало от него и общество. 4 июня 1867 г. при посещении Александром II Дворца Правосудия в Париже он был встречен демонстративными выкриками «Да здравствует Польша!» адвоката Шарля Флоке. Еще через два дня, 6 июня, в Булонском лесу на Александра II было совершено покушение А. И. Березовским, суд над которым превратился позже в демонстрацию симпатий французской общественности к польским революционерам. И, хотя покушавшийся был приговорен 15 июля к пожизненной каторге, это никак не сказалось положительным образом на русско-французских отношениях. Протокольные мероприятия — огромный парад 6 июня, в котором принимало участие около 60 тыс. человек, торжественные встречи русского и французского императоров и прусского короля — не смогли смягчить неприятного ощущения от пребывания Александра II в Париже. Не были обнадеживающими и результаты переговоров Горчакова с Наполеоном III, которые состоялись 3 июня 1867 г. О самом важном для России вопросе — отмене ограничительных статей — не было сказано ни одного слова. Обращение к Критскому вопросу привело к очередной констатации разных позиций двух стран на востоке. Таким образом, поездка Александра II и Горчакова в Париж не привела к улучшению русско-французских отношений. Россия продолжила сближение с Пруссией.
Франко-прусская война привела к быстрому падению Второй империи. 2 сентября 1870 г. она капитулировала. В плен сдалось 83 тыс. французских солдат и офицеров во главе с императором Наполеоном III, с учетом сдавшихся в ходе боев 29 августа — 1 сентября в плен попало 104 тыс. чел. Узнав об этом, Ф. И. Тютчев дал удивительно верную оценку случившемуся: «Все потеряно, и главным образом честь». Уже после первых неудач Наполеону предлагали вернуться в столицу, но он так и не решился сделать это до решающего сражения. Император хотел прибыть в Париж победителем.
Официальный орган русского МИДа — Journal de St.-Petersbourg — отреагировал на новости с театра военных действий статьей, автор которой, с одобрения Горчакова, подводил итоги случившегося. Россия не может поздравить себя с переворотом в европейском равновесии, но «слова тут не помогут», ибо Франция расплачивается за свои политические ошибки и свои «национальные пороки» — она не давала Европе «жить спокойно» со времени Наполеона I и «это 1807 г. породил 1870».
Илл. 102 Иван Айвазовский. Крымский Пейзаж с парусником. 1874
19 (31) октября 1870 г. русское правительство циркулярной депешей А. М. Горчакова возвестило, что ввиду многих нарушений Парижского мира 1856 г., совершенных другими державами, Россия не считает себя более связанной его ограничительными статьями. «Пятнадцатилетний опыт доказал, — говорилось
