«Взятие крепости Кольберг в ходе Семилетней войны». Холст, масло. 1852 год. Художник Александр Евстафьевич Коцебу. Из собрания Военно-исторического музея артиллерии, инженерии войск и войск связи, Санкт-Петербург.
Вступление
Если Средиземноморье было колыбелью южноевропейской цивилизации, то Балтика — это колыбель северных цивилизаций и народов; если история Средиземноморья и Леванта — это чаще всего история цивилизаций, то история Балтики — это история торговли и войн.
Средневековая Европа по-настоящему открыла для себя Балтику только в XII веке, поскольку образовавшимся крупным государствам стали необходимы ресурсы и товары, которые страны Балтийского моря могли предоставить. Главным локомотивом балтийской торговли в тот момент стала Германия, которая, с одной стороны, имела порты на Балтике, а с другой — большие финансовые активы в виде собственно германских (Гоцлар, Брауншвейг-Люнебург, Фрайбург), а также богемских и чешских серебряных рудников (Кутна-Гора, Пршибрам). Поэтому неудивительно, что именно Германия, а вернее, Ганзейский союз стал главным аккумулятором и перепродавцом товаров, поступающих из балтийского региона. Главной ганзейской резиденцией стал Любек, а главным банковским центром — Гамбург. В период расцвета Ганзейская лига насчитывала в своем составе около 200 городов. Раскинулась она широко и добротно — от русских Новгорода и Ладоги до бельгийского Брюгге и английского Лондона. Купцы и банкиры Ганзы успешно боролись и вытесняли с рынков венецианцев, генуэзцев, ломбардцев, даже евреи — и те не могли конкурировать с немецкими купцами. XII–XIV века — период расцвета Ганзейского союза.
Но прежде всего по благополучию Ганзы ударили даже не их конкуренты, а эпидемия чумы. Началась эта эпидемия очень далеко от Европы, в Китае, в 1330-х. Далее через Афганистан и Среднюю Азию дошла до Кавказа и Крыма, и в 1346 году в Европу чуму принесли зараженные генуэзские корабли, а в 1348-м — венецианцы из Александрии.
На Пасху 1349 года чума достигла Майнца, Аугсбурга, Касселя, Ульма и Штутгарта; в день Пятидесятницы в 1350 году от чумы уже вымирало население Любека, Бремена, Гамбурга и южного побережья Балтики. В 1351 году болезнь поразила Данию, Швецию, Финляндию и Россию. За пять лет Европа потеряла до 30 миллионов человек, в том числе Германия, Россия и скандинавские страны — до 12 миллионов. Деловая жизнь остановилась, торговля замерла, Любек потерял треть населения, Гамбург — половину, Аугсбург — больше половины. И в этой ситуации Ганзе повезло, поскольку чуть ранее, в XIII веке, из Северного моря в Балтику пришла сельдь. Дело было в следующем: к 1353 году Европа поняла, что чума распространяется от сухопутных животных и птиц, рыба чумой заразить не может. Например, святой Антоний Падуанский, как раз живший в эти годы, говорил в своей знаменитой проповеди в Римини: «Братья мои рыбы, вы обязаны по мере возможности вашей воздавать благодарность нашему Творцу, который дал вам для жилья столь благородную стихию, и вы по своему вкусу имеете пресную или соленую воду, и дал вам много укромных мест прятаться от бури; еще дал вам светлую и прозрачную стихию и пищу для поддержания вашей жизни. Учтивый и благосклонный Творец ваш Бог, создавая вас, повелел вам расти и множиться, дал вам на это свое благословение. Затем, когда случился великий потоп, все другие животные умерли, вас же одних сохранил Бог от гибели» (как мы с вами понимаем с нынешним уровнем знаний, это действительно так, ибо на рыбе блохи — основные распространители чумы 1346–1353 годов — не живут). И это обстоятельство спровоцировало рост потребления рыбы, причем в геометрической прогрессии. Если в 1330 году поставка сельди через Ганзу составляла до 5000 бочек, то в 1370-м — уже 16300 бочек, а к 1500-м годам количество отгружаемой сельди исчислялось уже почти сотней тысяч бочек. Так, за три недели ярмарки в Сконе в 1501 году продавалось до 300 000 бочек сельди, добываемой в проливе Эресунн! И хотя Дания была отдельным от Ганзы независимым государством, все же Ганза держала за горло весь рыбный промысел Балтики. Дело в том, что Любек и Гамбург поставляли так необходимую для засолки рыбы знаменитую люнебургскую соль. Чтобы было понятно, для засолки трех с половиной бочек сельди требуется одна бочка соли, то есть стоимость соли играет очень большую роль в себестоимости сельди.
Кроме того, ганзейские города имели исключительное право на закупку товаров в Сконе, причем по фиксированным ценам, что еще более снижало рентабельность датских и норвежских товаров. Ах да, Ганза также выдавала разрешения на рыбную ловлю. Естественно, не бесплатно. Это были маленькие свинцовые бляхи, которые ежегодно выкупались рыбаками и рыболовными товариществами для законного лова сельди в Балтийском море. Так, в 1522 году в Любеке было реализовано 37 000 таких блях.
Так почему же мы начинаем рассматривать Большую игру на Балтике с 1500 года?
И прежде всего тут стоит ответить на вопрос: почему же основные торговые потоки сместились из Средиземноморья в Северную Атлантику. Часть историков (Бродель, Пирен и т. д.) связывают этот процесс с арабскими завоеваниями, а потом с турками. В результате этих завоеваний был перерезан Великий шелковый путь, в 1453 году пал Константинополь, и для итальянских городов-республик закрылись двери в Черное море. А чуть ранее, в 1429 году, была введена монополия на торговлю пряностями в Александрии и в Каире, что совершенно выбило почву из-под ног венецианцев и генуэзцев, которые ранее были основными поставщиками пряностей в Европу. Кроме того, в 1509 году португальцы открыли путь в Индию мимо мыса Доброй Надежды, и вкупе с эпохой великих географических открытий и разработкой серебряных рудников в Германии и Америке это стало началом конца Венеции и Генуи как мировых торговых лидеров.
В статье Ричарда Раппа «The unmaking of the Mediterranean trade hegemony» (1975) высказывается немного другой взгляд на причины упадка Венеции. Первое, что он отмечает, разницу цен в Северной Европе и Италии, которые стали причиной бегства капиталов на север Европы. Поскольку рабочая сила в Нидерландах, Германии и Англии стоила гораздо дешевле, венецианские и генуэзские купцы стали инвестировать свои сбережения в экономику этих стран, перенося производства из Италии в Англию и Голландию. Кроме того, венецианских инвесторов привлекали на севере Европы низкие налоги и низкие ставки по кредитам. Так, в Венеции средний налог на производство составлял 30–37 %, тогда как в Нидерландах — 12–17 %, а в Англии — вообще 5–10 %. Процентная ставка по среднесрочному кредиту в Венеции колебалась в районе 20 %, в Голландии — 12 %, в Англии — 5 %. Естественно, капитал стал двигаться туда, где он мог получить наибольшую прибыль.
Далее. Английские, немецкие и голландские купцы начиная с XVI века развернули в Средиземноморье настоящую торговую войну, не брезгуя ни контрабандой, ни контрафактной продукцией. Так, на дешевую низкокачественную ткань или посуду голландцы и англичане без зазрения совести ставили венецианские лейблы, выдавая свои товары за венецианские, и продавали их с бешеной наценкой. Плюс — не стоит забывать, что венецианская торговля была сосредоточена на предметах роскоши. Грубо говоря, Венеция
