боже мой, я собираюсь попробовать ее на вкус, прежде чем мы покинем этот пляж. Я слишком долго ждал, когда мой язык коснется ее клитора, и я больше не могу ждать, ни секундой дольше.
— Я говорил тебе еще в клубе, — рычу я, стягивая ее джинсы достаточно низко, чтобы у меня был доступ, но оставляя их так, чтобы ее ноги оказались в ловушке, неспособные пошевелить ими настолько, чтобы освободиться, если бы она того захотела. — Я собираюсь есть тебя до тех пор, пока ты не забудешь свое собственное имя.
А затем я пальцами раздвигаю ее киску, обнажая тугой, твердый розовый клитор, который я умирал от желания попробовать, и ныряю между ее бедер.
Она определенно опьянена своим оргазмом, ее клитор скользкий от него, ее складочки влажные под моими пальцами, и ее аромат самым опьяняющим образом наполняет мои ноздри. У нее невероятный вкус, самая сладкая киска, которую я когда-либо пробовал. Я провожу языком по ее складочкам и между ними, впитывая ее возбуждение, прежде чем прижимаюсь губами к ее клитору, высовывая язык и обводя им пульсирующий пучок нервов.
— Коннор! — Сирша выкрикивает мое имя, ее бедра дрожат, когда она выгибается дугой, одна рука запутывается в моих волосах, когда она извивается у моего лица. — О мой бог, о мой гребаный бог, я… Не останавливайся, о боже, никогда, блядь, не останавливайся, о мой бог, о мой бог…
Слова вырываются сами собой, когда она прижимается к моему языку, мышцы ее бедер вздымаются. Я не могу сказать, испытывает ли она снова оргазм или ее просто захлестнул новый вид удовольствия, которого она никогда раньше не испытывала. Ее ногти впиваются в мою кожу головы, и мне приходится схватить ее за бедро одной рукой, чтобы она не извивалась так безумно, что я сбиваюсь с ритма на ее клиторе.
— Это так приятно, о боже, это так чертовски приятно… — выдыхает она, а затем я втягиваю ее клитор в рот, проводя по нему языком, и звук, который она издает, это почти первобытный крик.
Нет никаких сомнений, что она кончает. Ее возбуждение струится по моему языку, ее клитор пульсирует между моих губ, ее руки вцепляются в одеяло, когда Сирша впервые кончает от прикосновения языка к ее киске. Одной этой мысли достаточно, чтобы я снова стал твердым, мой член пульсирует от почти отчаянной потребности, несмотря на мой недавний неожиданный оргазм. Мне требуются все остатки самообладания, которые у меня есть, чтобы не выдернуть его и не погрузить каждый дюйм своей длины во влажную, сжимающуюся киску Сирши.
Вместо этого я просовываю в нее два пальца, и звук, который она издает, почти животный по своей интенсивности, звук такого чистого удовольствия, что мне кажется, она вот-вот разойдется по швам.
Ее киска сжимается вокруг меня в тисках, сжимая так, что невозможно думать ни о чем другом, кроме того, как бы она чувствовала себя сжатой вокруг моего члена, ее внутренние мышцы перекатываются под моими пальцами, пока я продолжаю ласкать ее клитор, желая заставить ее кончить снова. Оргазмы Сирши сводят меня с ума, то, как она, кажется, полностью забывается в своем удовольствии, что ей предназначено быть ручной и девственной принцессой, элегантной и уравновешенной, и вместо этого полностью отдается потребности, которая так долго была заперта внутри нее.
Потребность, которая пробудилась первой.
— Кончай на меня снова, принцесса, — шепчу я в ее разгоряченную плоть, и Сирша издает отчаянный крик.
— Если ты продолжишь так лизать меня, — выдыхает она, — я собираюсь кончить прямо сейчас.
Я просовываю свои пальцы глубже в нее, проводя языком по ее чувствительному клитору. Сирша снова кончает от моих пальцев и языка, задыхаясь и простонав мое имя, как будто это единственное, что она может вспомнить.
Я вытаскиваю пальцы из ее киски, сдвигаю ее трусики в сторону и лихорадочно тереблю собственную ширинку, чтобы увидеть ее набухшую плоть и пульсирующий клитор, видимый мне потому, как она раскрылась от возбуждения.
— Коннор! — Сирша ахает, когда я расстегиваю молнию. — Мы не можем…
— Не волнуйся, — рычу я. — Я не собираюсь трахать тебя, принцесса. Но я, черт возьми, должен кончить, сейчас же.
Я тоже это серьезно. Несмотря на мой совсем недавний оргазм, мой член тверд как скала и пульсирует, мои яйца напряжены и отчаянно хотят выпустить еще одну порцию, и я уже на грани очередного оргазма. Здесь нет прелюдии, никаких дразнящих поглаживаний, чтобы разогреть мое возбуждение. Я использую свою сперму от моего первого оргазма, чтобы смазать свой член, когда начинаю дрочить его сильно и быстро, набухшая головка нацелена на влажную и все еще сжимающуюся киску Сирши, с кончика капает предварительная сперма. Я вижу, как напрягается ее вход, жаждущий наполнения, вижу, как выглядывает ее клитор, и это зрелище воспламеняет меня, головка моего члена пылает, когда я чувствую, что мой оргазм готов разразиться.
— В твой рот или на твою киску, — выдыхаю я, едва сумев выдавить из себя слова, и глаза Сирши расширяются, все еще остекленевшие от вожделения.
— Я… — она колеблется, и я чувствую, как первая волна поднимается по моему члену, вид ее полуголой слишком силен, чтобы выносить. Ее рыжие волосы спутались вокруг лица, лифчик спущен под грудь, соски твердые и такие же покрасневшие, как и волосы, джинсы спущены на бедра, а ее киска выставлена на всеобщее обозрение, здесь, на открытом месте, на ирландском пляже, и это самая чертовски эротичная вещь, которую я когда-либо видел за всю свою гребаную жизнь.
— Слишком поздно, — стону я и начинаю кончать.
Мой член набухает в моем кулаке, удовольствие острое и интенсивное, и первая струя попадает прямо на ее клитор. Сирша издает крик удовольствия, ее голова запрокидывается от ощущения моей горячей спермы на ее сверхчувствительной киске, ее рот открывается, и я чувствую, что теряю то немногое, что у меня осталось, в здравом уме.
Я едва успеваю оседлать ее грудь, как следующий толчок вырывается из моего члена, обжигая ее губы, когда я вдавливаю головку члена ей в рот, влажный жар от этого заставляет меня запрокинуть голову от удовольствия, когда я просовываю свою извергающеюся длину между ее губ и, к моему шоку и экстазу, я чувствую, как она начинает лизать… и глотать.
Ее губы сжимаются вокруг моего члена, ее язык обхватывает головку, когда она забирает все до последней капли, что я могу предложить, ее зеленые глаза широко распахиваются, пока она наблюдает, как я кончаю, моя спина выгибается дугой, а руки сжимаются в кулаки.
Я был внутри большего количества женщин, чем могу сосчитать, но я почти уверен, что это был лучший гребаный оргазм
