завоевать расположение Каммлера. Если удастся подтвердить, что партия оказалась вдвое больше той, за которую они заплатили, он сможет оправдаться в глазах босса. Может быть, даже получит какой-нибудь бонус.
Он приказал помощникам поднять урановый куб и положить его на стоящий неподалеку верстак. Прежде чем что-то говорить, он должен убедиться во всем на сто процентов. Профессор не мог себе позволить еще раз опростоволоситься.
Следующая ошибка может стоить ему жизни.
Сев на придвинутый к верстаку стул, он осмотрел блок. При перевозке один из слитков немного сместился. Образовавшаяся в результате квадратная дыра оказалась достаточно большой, чтобы профессор сумел просунуть в нее один из своих толстых пальцев. Металл был холодным на ощупь — холодным и невероятно твердым. Профессор почти физически почувствовал скрывавшуюся в нем мощь.
Канджон вытащил карманный фонарик и посветил им в дыру, пытаясь разглядеть, что находится внутри. Он ожидал увидеть сплошной высокообогащенный уран, который подтвердил бы его догадку, что им прислали больше сырья, чем было оговорено.
Внезапно профессор Пак Вон Канджон замер, пристально уставившись в дыру.
Луч фонаря упал на что-то желто-коричневое, лежащее внутри куба. Оно показалось ему похожим на кусок… пластилина. Но что куску пластилина делать внутри куба из слитков оружейного урана?
Через несколько мгновений луч выхватил из темноты провод, и у профессора кровь застыла в жилах. Он уронил фонарь и попятился от стола. Господи спаси, неужели это?..
С трудом обретя дар речи, он приказал всем убираться и нетвердой походкой вышел из помещения. Пока профессор с пепельным лицом спешил по коридору, его помощники захлопнули тяжелую стальную дверь хранилища, закрыли ее на все замки и задвинули засовы.
Меньше всего на свете профессору хотелось приносить Каммлеру дурные вести, а новость, которую он сейчас собирался сообщить, была худшей из возможных. Но он опасался, что если не поднять тревогу, то ему в любом случае крышка.
Остановившись у письменного стола, он набрал номер босса. В трубке послышался раздраженный голос.
— Мистер Крафт, я только что проинспектировал новую поставку, — заикаясь, произнес профессор Канджон. — Боюсь, что с ней кое-что не в порядке. Видите ли, кто-то заложил внутрь урана нечто, напоминающее взрывное устройство.
На другом конце линии разразились потоком площадной брани.
Профессор заметно съежился.
— Да, мистер Крафт. Разумеется, приходите и взгляните. Как можно скорее.
Трясущимися руками он положил трубку.
Боже ж ты мой, как такое вообще могло случиться?
67
Приближаясь к НП, Йегер нажал на кнопку своей рации фирмы «Селекс»[68] и заговорил в микрофон. Радиус действия составлял три мили, так что Йегер однозначно был в зоне покрытия.
— Йегер. Приближаюсь к НП с тыла.
— Понял, — подтвердил Алонсо.
Американский оперативник не отрывал глаз от бежавшего на лыжах Йегера и, едва тот приблизился, мрачно указал большим пальцем через плечо.
— Нарова на позиции вместе с Повесой. Произошли… определенные события. Лучше тебе самому все увидеть.
Йегер снял лыжи.
— Какие события?
— Приятель, тебе лучше самому с ними поговорить. А мне — пойти с тобой.
Йегер и Алонсо вместе пробрались через кусты, прихватив с собой несколько позаимствованных Йегером пайков, и скользнули в темноту наблюдательного пункта. Внутри четверым было чрезвычайно тесно; вдобавок там царила отвратительная вонь — результат нескольких дней постоянного пребывания немытых людей, которым приходилось мочиться и испражняться прямо на посту.
Такова «жесткая рутина» — разработанная САС практика, в соответствии с которой следовало оставлять как можно меньше следов человеческого присутствия. Бойцам надлежало пи́сать в бутылки и заворачивать собственные фекалии в целлофан — подобно тому как люди, выгуливающие собак, собирают экскременты своих животных.
Во время миссии «жесткая рутина» могла сыграть решающую роль. Оставляя отходы человеческой жизнедеятельности рядом с НП, ты серьезно рискуешь выдать свою позицию плохим парням, в особенности если у этих плохих парней есть поисковые собаки. Кроме того, такие отходы привлекают всяческую фауну, что тоже является характерным признаком присутствия людей. Остается только поднять британский флаг, чтобы противник точно тебя заметил.
Однако Йегер ощутил нечто, из-за чего даже невыносимый смрад отошел на второй план. В воздухе повисло мрачное напряжение. Тишина была просто оглушительной, а атмосфера — настолько гнетущей, что Йегер, казалось, чувствовал, как она давит ему на плечи.
Было ясно одно — что-то пошло не так; что-то, настроившее членов команды друг против друга.
Он взглянул на Повесу и Нарову.
— Рассказывайте.
Повисла долгая пауза. Первым молчание нарушил Повеса:
— Вольфрамовая бомба была доставлена в лабораторию около часа назад.
Йегер вздрогнул.
— Так почему вы ее не взорвали? Чего вы ждете?
Повеса помрачнел.
— Там Питер Майлз. Каммлер устроил настоящее шоу, когда проводил его из жилого блока в лабораторию.
— Ебать…
— Будь моя воля, я бы ее взорвала, — прошипела Нарова. — Мы рискуем жизнями миллионов ради одного человека, хотя у нас есть все основания считать, что он хотел бы, чтобы мы нажали на кнопку. Жизнь Майлза ради спасения мира. Сам он не колебался бы ни секунды.
Повеса проигнорировал ее слова.
— У него на голове был черный мешок, — объяснил он Йегеру. — Каммлер снял его на самом видном месте, чтобы мы смогли как следует рассмотреть пленника. Майлза избили до полусмерти. Поверь мне, Каммлер знает, что мы за ними следим.
— Мы полагаем, что они сцапали его в Фалькенхагене, а затем притащили сюда, — добавил Алонсо. — Скорее всего, его привезли на внедорожнике, который доставил вольфрамовое устройство.
Йегер схватил «Свифт скоуп» и поворачивал его до тех пор, пока лаборатория не оказалась в поле зрения.
— Есть мысли, где его держат? Имеются шансы вызволить его оттуда?
Повеса уже собирался ответить, однако Йегер жестом заставил его замолчать. Долгих несколько секунд он не отрывал глаз от прицела, после чего тяжело опустился на землю. На его лице отразился абсолютный шок и ужас.
— Это она, — прошептал он хрипло. — Она там. С Каммлером.
Никому не пришлось объяснять, кого он имел в виду. На станции объявилась Рут Йегер.
Пока они по очереди смотрели в прицел, Йегер сидел молча, в мрачной задумчивости прислонившись спиной к стене НП. Каммлер стоял перед зданием станции, а перед ним на коленях — Рут, связанная и с кляпом во рту.
Первой тишину нарушила Нарова:
— Я по-прежнему считаю, что нам нужно взорвать заряд. Две жизни ради спасения мира… Это то, чего хотел бы Майлз. Что касается ее, то она заслуживает смерти. Она не стоит того, чтобы…
— Ты-то, к ебеням, откуда знаешь? — перебил ее Повеса. — Не видишь, что ли, что она связана? — Он повернулся к Йегеру. — Поверь мне, он держит их обоих в качестве заложников. Использует как живой щит, чтобы прикрыть свою лабораторию.
— Ебать… — Йегер чувствовал себя так, словно мозг вот-вот взорвется. —
