Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
о колеснице, ранее уже упомянутый нами, напоминает во многом аналогичную беседу Сократа с Теэтетом в диалоге Платона «Теэтет» (202–207), что свидетельствует о знакомстве Менандра с философией Платона, или, если это слова не «исторического» царя, а его литературного двойника, персонажа «Вопросов Милинды», это отражает тот факт, что автор ориентировался на читателей, знакомых с Платоном, – греко-буддистов либо индийцев, знакомых с греческой философией. Еще несколько фрагментов трактата, например: II, 7; III, 2, вопрос 6 [16]; III, 6, вопрос 8 [58]), в которых идут рассуждения о том, где больше недостойного – в согрешении по ведению (с пониманием дурноты поступка или без такового) или неведению, уподобляют рассуждениям Сократа, как их изложили Ксенофонт («Воспоминания о Сократе», IV, 2, 18–22) и Платон («Гиппий Меньший», 364–373, львиная доля которого как раз посвящена вопросу о природе лжи), а также соответствующему месту в сочинении Аристотеля «Никомахова этика» (III, 2). Это тоже может свидетельствовать либо об общности взгляда на проблемы, либо о конкретном обращении индийского автора к греческому философскому наследию посредством культуры индо-греческого царства.
Итак, Нагасена пришел к Менандру: «В славном городе Сагале царь, Милинда по имени, с Нагасеною мудрым встретился – так Ганга с морем встречается» – дабы «пресечь речи царя Милинды и поддержать Учение», «образумить» царя, вредящего «общине своими доводами, опровержениями и вопросами» (I). С собой он привел астрономическое число монахов – якобы аж 80 000; рациональный китайский вариант сократил это число до 80. Первым делом Нагасена «выговорил» себе «иммунитет», прося, чтоб высокий собеседник относился к нему как мудрец, а не царь: «Царь молвил: “Почтенный Нагасена, ты будешь со мною беседовать?” – “Если ты будешь беседовать по-ученому, государь, то буду, а если будешь беседовать по-царски, то не буду”. – “А как, почтенный Нагасена, беседуют ученые?” – “В ученой беседе, государь, противника запутывают перебором случаев, он выпутывается, выдвигает опровержения, делаются встречные ходы, делаются различения и встречные различения, и ученые при этом не сердятся. Вот так, государь, беседуют ученые”. – “Ну а как, почтенный, цари беседуют?” – “Цари в беседе отстаивают какое-то свое положение, государь, а тем, кто им перечит, приказывают дать палок: дайте-ка, мол, такому-то палок. Вот так, государь, цари беседуют”. – “Будем, почтенный, беседовать по-ученому, а не по-царски”» (II, 1, Первый день беседы).
Интересно, что очень часто Нагасена приводит примеры, наиболее доступные Менандру для понимания – например, из сферы градостроения, архитектуры, права, управления, военных действий – наподобие таких: «Представь, государь, что маленькое войско разбито большим. Затем побежденный царь созвал, собрал со всех концов подмогу. С нею сообща маленькое войско разобьет большое. Вот так, государь, свойство усилия – укреплять. Ни одна благая дхарма не пропадет, если укреплять их усилием» (II, 1, Второй день беседы). «Представь, государь, что казначей царя-миродержца докладывает по утрам и вечерам царю-миродержцу: “Столько-то у тебя, владыка, слонов, столько-то конницы, столько-то колесниц, столько-то пехоты, столько-то золотых монет, столько-то золота, столько-то прочего имущества. Да помнит владыка об этом”. Так он упоминает имение царя. Вот точно так же, государь, когда возникает памятование, оно упоминает все дхармы – благие и неблагие, зазорные и незазорные, низкие и возвышенные, темные и светлые, противоположные друг другу…» (там же). «Представь, государь, что некий царь вышел со своим четырехчастным войском на битву. Он тогда глава всего войска – слонов, конницы, колесниц, пехоты, а они от него расходятся, будто низины, будто склоны, будто скаты. Вот точно так же, государь, у всех благих дхарм глава одна – сосредоточение… Все рода войска – слоны, конница, колесницы, пехота, будучи различными, содействуют достижению одной цели: разгрому вражеского войска в сражении. Вот точно так же, государь, и все эти дхармы, будучи различными, содействуют достижению одной цели: все они уничтожают удручители» (т. е. аффекты, предрассудки и т. д.; там же); «“Не будь нового воплощения, оно (существо. – Е.С.) освобождалось бы от греховных деяний. Но раз воплощается, государь, то не освобождается от греховных деяний”, – молвил тхера. “Приведи пример”. – “Например, государь, один человек стащил у другого манго. Владелец манго схватил его и привел к князю: “Сиятельный! Этот человек стащил у меня манго!” А тот так скажет: “Не брал я, сиятельный, его манго. Те манго, что он посадил, – это одно, а те манго, что я взял, – это другое. Меня не за что наказывать. Так как, государь, заслуживает этот человек наказания?” – “Да, почтенный, заслуживает”. – “Почему же?” – “Что бы он ни говорил, но то первое манго ненаблюдаемо, а за позднейшее манго этот человек заслуживает наказания”. – “Вот так же, государь, этим образным и знаковым совершается деяние, праведное или греховное, а через это деяние воплощается иное образное и знаковое. Поэтому оно не освобождается от греховных деяний”» (II, 2). Интересно отметить упоминание о полученной Менандром ране (II, 6): «“Скажи, государь, случалось ли тебе как-нибудь, когда-нибудь получать в сражении удар копьем?” – “Да, почтенный, случалось”».
К концу II книги Менандр уже называет Будду не Пробужденным, как все время до того, но Благодетелем, в чем переводчик и комментатор «Вопросов Милинды» А.В. Парибок видит верный признак обращения царя в буддизм – если только это, конечно, не позднейшее добавление. Гораздо интереснее слова царя, что он и рад бы податься в буддистские монахи, но… «Я ведь, почтенный, как лев, царь зверей: сидит в золотой клетке, а смотрит наружу. Вот и я, почтенный, хоть и живу в миру, а все наружу смотрю. Если бы я из дому ушел в бездомность, я бы недолго прожил – много у меня недругов» (II, Завершение беседы).
Таково завершение древнейшей и наиболее аутентичной части «Вопросов Милинды». Следует ли в прочем видеть уже «фантазии и вариации на тему», после того, как
Спорщик, в диспутах искушенный, острый разумом, даровитый,
Царь Милинда пришел к Нагасене, чтобы силой знанья помериться.
Подступил он к нему вплотную, задавал вновь и вновь вопросы,
И строй мыслей его изменился, он взялся читать Три Корзины.
В уединении, ночью Речения Будды продумывал,
На рогатины напоролся путаных, спорных вопросов:
«В проповеданном Царем дхармы что-то сказано неоднозначно,
Что-то по поводу сказано, что-то по сущности сказано —
Не напоролись бы в будущем на эти вопросы-рогатины,
Не распознавши их смысла; не возникло бы несогласия.
Испрошу у наставника милость; пусть он сломит
вопросы-рогатины,
Пусть укажет путь объяснения, чтобы так объясняли и впредь»
(III, Вступление)?
Ответ непрост. Начнем с того, что сама III книга
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
