все верно, — согласно кивнула она, — стреляли не по мне, но целью все—равно была я.
— Видимо я все еще слаб в вашем языке, — покачал головой Тима, — ты хочешь сказать, что Мейстера Монора убили, чтобы как—то навредить тебе и он лишь жертва?
— Скорее всего, так и есть. Хотя, не стоит думать о покойном слишком хорошо. Уверена, что то, что именно он был убит, а не кто-то другой — не случайность.
— Понял. Одним выстрелом убили двух зайцев. И чем же это тебе грозит?
— Двух зайцев? — непонимающе посмотрела она на него, — а, поняла. Хорошее выражение. Но «зайцев», в этом случае гораздо больше, чем два. А чем грозит? — она задумалась, — ну, для начала, ссорой с семьей Монора.
— Так ты же ни в чем не виновата, — удивился попаданец.
— О, мой дорогой, мастер Тималь, — немного грустно улыбнулась она, — по—нашему вы говорите уже очень неплохо, но совершенно не понимаете местные нравы. В том то и дело, что виновата. Убийство произошло в моем доме, а значит — я слишком слаба, чтобы гарантировать своим гостям безопасность. Это, кстати, тоже могло быть одной из целей убийцы — показать мою слабость, как представителя палаты магов.
Тима уже знал из уроков мастера Ильви о том, что местное правительство состояло из, своего рода, парламента, состоящего из трех палат. В палату лордов, или в «пэриат» входила вся местная аристократия, выжившая после переворота, устроенного ими же самими, чуть больше двадцати лет назад. В палату духа, называемую также: «клирикат», входили клирики—меригцы. Их главными догматами была вера в «Душу Мира», с которой, после смерти, объединялись праведники и познавали вечное блаженство, а так же вечные муки и неприкаянность душ для грешников. «Конклав» же, или палата магов, как можно догадаться, включал в себя магов. Правда, когда мастер Ильви рассказывал Тиме о конклаве, он почему—то называл магов, входящих в него, «цеховыми». Что это значит и чем «цеховые» маги отличаются от «не—цеховых» попаданец так и не узнал. Перебивать своего вздорного учителя он не решался, а после уточнить запамятовал. Но, как бы там ни было, существовали и те, кто стоял над всеми этими палатами — Триумвират. Именно он правил всей страной, именно у него была сосредоточена вся высшая власть в государстве. В Триумвират входили по одному представителю от каждой из палат. Выбирались они внутренним закрытым голосованием внутри самих фракций, сроком на десять лет. Тима, когда первый раз услышал о подобном проявлении демократии, очень удивился. Однако позже, когда самостоятельно пытался разобраться в вопросе, понял, что не все так радужно, как кажется со стороны. И, что никакой демократией тут и не пахнет. По сути, в Объединении синархии Дастнара и протектората Имокия (а именно таким было полное название государства, в которое занесло попаданца), власть была узурпирована все теми же олигархами, элитами и прочей подобной шушерой и ситуация мало чем отличалась от ситуации у него на родине.
— Я не знал что ты входишь в конклав, — задумчиво проговорил он.
— Все «цеховики» входят в него, — пожав плечами ответила Лилиана. А я, к тому же, еще и наследница одного из древних магических родов. Для меня, в принципе, никогда не стоял вопрос, быть или не быть в конклаве.
— Кстати, а кто такие эти самые «цеховики»? — поинтересовался Тима, услышав знакомое слово и решивший, пока есть возможность — заполнить пробелы в знаниях.
— Цеховики? — задумчиво проговорила она, — ну, если кратко, то это те маги, что получили соответствующее образование или те, кто имеет то или иное отношение к магическим родам.
— Получается, что не все представители магических родов получают образование?
— Да. Бывает так, что некоторые семьи выкупают сервов или рабов с магическими способностями и те становятся частью их рода или семьи.
— Погоди, — задумчиво проговорил Тима, удивленный столь добрым отношение к рабам, — и что, их просто так вот берут в семью?
— Нет, конечно, — рассмеялась Лилиана, — хотя, некоторых, конечно берут, особенно молодых, смазливых сервок, их частенько назначают в жены третьим—четвертым сыновьям. Тем, кому не грозит стать наследниками. А сильная магическая кровь, пусть и от сервки — это все же сильная магическая кровь.
— Что—то я запутался, — признался попаданец, — ты говоришь их берут в род, а потом говоришь, что не берут.
— Ты, видимо, просто меня не совсем правильно понимаешь, — с улыбкой проговорила девушка, — у нас традиционно различают род и семью. Семья — это ближайше родственники. Род — это скорее, — она задумалась, — клан. В роду может быть несколько семей, могут быть люди, не входящие ни в одну из них, могут быть верные слуги и даже рабы.
— Как Далоф и Руфи? — догадался Тима.
— Именно, — согласно кивнула Лилиана.
— Хорошо, это я понял. А что там с магами? Если они входят в чьей—то род, то они получается становятся свободными?
— Не совсем так. Да, они перестают быть рабами и сервами, да, у них появляется больше прав, однако полностью свободными они быть не могут. В нашей стране, да и в большинстве других, свободных людей не существует в принципе. Каждого человека что—то сдерживает. Будь он хоть последним сервом, хоть одним из членов Триумвирата.
— Я понял что ты имеешь ввиду, — согласно наклонил голову Тима, — с цеховиками вроде бы все ясно. А как вы называете тех магов, что не входят в конклав?
— Да никак не называем, — рассмеялась Лилиана, — зачем их как—то называть? Маги они и есть маги. Даже понятие «цеховики» не официальное. Так нас прозвали представители двух других палат.
— Понял, — кивнул попаданец, — тогда еще вопрос. Вот ты говоришь, что мол выкупают рабов или сервов с магическими способностями. Но ведь не всех выкупают?
— Естественно, что не всех. Только самых сильных или полезных. Но к чему ты ведешь? — Лилиану явно удивил его вопрос.
— Так, если не всех, то что, остальные так и остаются сервами и рабами?
— Конечно. А кем они должны еще быть? Лордами?
— И что, они не пытаются сбежать или устроить бунт?
— Некоторые, естественно, пытаются, причем — не всегда маги. И, у кого—то, даже получается. Но всех их, рано или поздно, ждет одно — виселица или кол.
