Под январским солнцем, забыть
О печальном шуме вершин
И о трепете редкой листвы,
Шепчущей нам о стране,
Где вот так же ветер гудит
И вершины шумят,
И кто-то, осыпанный снегом,
Глядит, не зная, кто он,
В ничто, которого нет, и то, которое есть.
Человек с хронически больным горлом
Мне все равно, какое время года,
На стеклах – плесень лета иль зимы,
Я онемел в стенах своей тюрьмы,
Здесь вечно та же скука, без исхода.
Пусть ветер – вестник пекла или стуж —
Колотит в ставни спящих метрополий,
Пророчествуя им о сельской воле —
Он не нарушит спячки этих душ.
О язва повседневности… Быть может,
Когда б зиме-сиделке удалось
Сбить жар ее, охолодив насквозь —
До самой ледяной последней дрожи,
Я б тоже мог, сомненья одолев,
Ногтями соскребать со стекол плесень,
Чтоб время одарить охапкой песен.
Но сменит ли оно на милость гнев?
Питер Пигва за клавикордами
I
Как из клавиш – беглые ноты,
Так из этих нот сладкозвучных
Извлекаю я музыку сердца,
Музыка – больше, чем звуки;
Это то, что я ощущаю,
Сидя в комнате рядом с тобою,
Думая о твоем синем платье
И его шелковых волнах. Вот так же
Старцы вожделели к Сусанне.
В теплом свете зеленого заката
Под деревьями она купалась;
А красноглазые старцы
Смотрели, и струны их жизни
Дрожали, и ветхие вены
Пульсировали пиццикато.
II
В зеленой воде
Прозрачной
Сусанна лежала
Нежась.
Касания струй
Ласкали ее,
Искали ее,
Была в них
Робость и свежесть.
Под яблонями
На берегу
Сусанна стояла,
Ее знобило,
И не было сил
Навлечь покрывало.
Сусанна шла по траве
Ногами нагими.
Зефиры сновали вокруг,
Как рабыни,
С шарфами прозрачными
И кружевными.
Дыханье чужое
Ожгло ей плечо,
Сверчки онемели.
Она обернулась —
Цимбалы ударили,
Трубы взревели.
III
Тут служанки вбежали с шумным
Дребезжаньем, подобно бубнам,
Удивляясь хозяйки крикам
Против старцев с угрюмым ликом.
И был ропот их в перерывах,
Словно дождик, шумящий в ивах.
И огонь, подъят к небесам,
Осветил красоту и срам.
И служанки умчались с шумным
Дребезжаньем, подобно бубнам.
IV
В воображенье красота мгновенна,
Как незаконченный эскиз творца;
Но воплотясь – она не знает тлена.
Плоть умирает, красота живет.
Так тают вечера в зеленой пене —
Волны возвратной вечное струенье.
Так замирает сад в тисках зимы,
Укрыв свой аромат под рясой тьмы.
Так вянут девы томно и устало
Под свежий звук рассветного хорала.
Сусанна похотливую струну
В сердцах у старцев гаснущих задела —
И смерти скерцо завершило дело.
Теперь она в бессмертии своем
На струнах душ смычком воспоминаний
Играет нескончаемый псалом.
Тринадцать способов нарисовать дрозда
I
Среди гор, засыпанных снегом,
Единственной движущейся точкой
Был глаз черного дрозда.
II
Я думал натрое —
Как дерево,
Приютившее трех дроздов.
III
Черный дрозд, закрученный зимним вихрем.
Он словно вырван из пантомимы.
IV
Мужчина и женщина —
Одна плоть.
Мужчина, женщина и дрозд —
Одна плоть.
V
Не знаю, что выбрать —
Красоту звучаний
Или красоту умолчаний,
Песенку дрозда
Или паузу после.
VI
Гроздья сосулек загородили окно
Первобытным стеклом.
Тень дрозда
Пересекла их дважды,
Туда и обратно.
Загадка
Этой мимолетности
Неисследима.
VII
О тощие мудрецы Хаддема!
К чему вам императорские соловьи?
Взгляните, как прогуливается дрозд
Под ногами у девушек
На лужайке.
VIII
Мне ведомы тайны созвучий
И тайны гибких, властительных ритмов.
Но мне ведомо также,
Что без дрозда
Ничего бы не вышло.
IX
Когда дрозд скрылся из глаз,
Он наметил границу
Какого-то важного круга.
X
При виде дроздов,
Летящих в зеленом свете,
Даже прожженные сводни мелодий
Взвизгнут.
XI
Переезжая мост через Коннектикут
В стеклянной карете,
Он вдруг испугался:
А не принял ли он за дрозда
Тень своего экипажа?
XII
Все течет.
Дрозд не меняется.
XIII
Вечерело весь день.
Снег шел
И собирался идти.
Черный дрозд сидел
В сучьях кедра.
Le Monocle de Mon Oncle
I
«О матерь гор, царица облаков,
Порфира солнца и венец луны,
Нет сокрушительнее слов твоих,
Нет смертоносней этих алебард!»
Так я велеречиво к ней взывал.
Не над собой ли я шутил, шутник? —
О бедный недомыслящий тростник!
Кипящих дум прибой выносит вверх
Ее улыбки радугу. И вот
Безудержней еще и солоней
Из глаз моих фонтан печали бьет.
II
Багряная над морем золотым
Мчит птица, голосов родных ища
