улице жили сплошь доктора с автотелефонами в машинах. Один из них пытался за мной волочиться, предлагая как-нибудь заглянуть на чашечку кофе.
– Я бы с удовольствием, – ответила я. – Но, боюсь, нас заметят соседи, и по городу поползут слухи, что вы больны СПИДом. И тогда у вас могут начаться неприятности.
Я не сомневаюсь, что тем ранним утром все соседи с любопытством наблюдали за тем, что происходило у меня во дворе. И, возможно, среди зрителей был поджигатель. Какой смысл разводить огонь, если ты не сможешь посмотреть, как он пылает?
Когда на выходных мы встретились с Митчем, я рассказала ему о случившемся, подумав, что ему, возможно, – боже, какая наивность! – будет не все равно.
– То есть крест был сколочен из хороших досок? – спросил он, откинувшись на кровати.
– Да.
– Хм, это очень странно, – сказал Митч. Казалось, его скорее раздражает то, что кто-то впустую потратил качественную древесину, а не то, что у его девушки во дворе устроили пожар.
– Ну, может, в магазине крестов была распродажа, – сказала я. – В любом случае…
– О, послушай, – перебил меня Митч. – В «Коттон Корделл» требуется работник для изготовления блесен. Я подумал, что, может, кто-то из твоих ребят захочет немного подзаработать. Они могут работать и дома, если…
– Отлично, – ответила я, выпрямляясь. С работой у ребят и правда было туго. – Передай, что я найду желающих.
– Хорошо, – сказал Митч, усмехнувшись. – Знай я, что ты так отреагируешь, я бы сам устроил твоих ребят к себе.
Митч занимался сборкой ламп для магазина «Вол-Март». В его фирме работы хватало всем: нужно было собирать лампы, раскладывать их по коробкам и грузить в машины. А еще у него были работники, отвозившие лампы на грузовиках в Литл-Рок. У него было столько вакансий!
– Митч, – сказала я тихо, – если не собираешься предложить моим ребятам работу, лучше помолчи.
– Я никогда не болтаю попусту, – ответил он. – Но мне нужны люди, которые смогут приходить на работу.
– Я могла бы привозить их на машине.
Митч устроил к себе многих моих ребят и каждый день платил им зарплату, понимая, что для них это очень важно. Он всегда давал ребятам понять, что принял их на работу не потому, что они больны, а потому, что ему нужны сотрудники, знающие, как правильно собирать, упаковывать и грузить товар. Если ребятам было необходимо чуть больше денег и они просили у Митча аванс, он никогда им не отказывал. Они всегда отрабатывали каждый цент – плечом к плечу с крепкими, здоровыми коллегами. Эти мужчины, которые при других обстоятельствах легко могли бы избить моих ребят до полусмерти, наоборот, с ними подружились. Митч рассказывал, как они делятся с парнями принесенной из дома едой.
Тем, кто не мог выходить из дома, я развозила части блесен от фирмы «Коттон Корделл». Ребята приклеивали к каждой блесне по небольшому шарику. Иногда я собирала парней в небольшие компании, чтобы они могли разделить работу, а затем и выручку. Одним из побочных эффектов лекарств была нейропатия, и те, у кого получалось взять шарик в руки, помогали остальным. Так у нас выходило что-то вроде конвейера, и у моих подопечных появилась возможность немного отдохнуть от одиночества. Им приходилось собирать блесны разных видов, но некоторые из парней совсем не интересовались рыбалкой, так что я объясняла им, для чего нужна каждая блесна, – от этого они еще больше гордились своей работой. По мне, так блесна может быть только одного типа.
Но компания «Коттон Корделл» строила свой бизнес на продаже блесен, и ей приходилось убеждать покупателей в том, что им нужны сразу все разновидности этого приспособления. Выбор блесны зависел от времени года, от степени прозрачности воды и, конечно, от того, какую рыбу хочется поймать. Кто вас интересует: краппи или окунь? Блесны были самых разных цветов, и внутри у них помещался шарик, который во время рыбалки негромко дребезжал. Это был способ сообщить рыбе следующее: «Эй, плыви сюда. У меня сломан плавник. Я плаваю не как нормальная рыба и к тому же дребезжу, значит, со мной что-то не так. Давай же, съешь меня». Все это чем-то напоминало свидания.
В июне мы небольшой компанией пришли в гостиницу «Арлингтон» посмотреть, кому достанется корона «Мисс Арканзас – 1991». Этот конкурс проводился среди женщин-натуралов и совершенно не интересовал Билли, который остался дома. Я была в предвкушении, но, оказавшись в зале, поняла, почему Билли решил пропустить это мероприятие. Стоит один раз сходить на дрэг-шоу, и все так называемые обычные конкурсы красоты станут полнейшим разочарованием.
Я сидела рядом с Норманом и группой дрэг-квин из Литл-Рока, среди которых была и Мисти Мак-Колл. Я сидела рядом с Мисти, которая была готова заклевать каждую из бедных претенденток, выхаживающих по сцене. «Сережки к платью совершенно не подходят». «О, милая, первое правило конкурса талантов состоит в том, что у тебя должен быть талант!» В том, чтобы смотреть на всех этих несчастных деревенских девушек, было что-то унизительное. И кроме всего прочего, Мисти сказала, что многие участвуют в конкурсе только для того, чтобы найти себе мужа.
– Мне нравятся платья, выбранные специально для привлечения мужчин, – объяснила Мисти. – Взять хотя бы Мисс Тексаркана. Ей, безусловно, ничего не светит, но наряд у нее отличный. Она, кстати, искала, кому можно продать это платье, так что, думаю, я с ней свяжусь.
– Вы покупаете платья у участниц конкурса красоты?
– Платья проигравших почти ничего не стоят, – ответила Мисти и притворилась, будто говорит по телефону: – «Давайте встретимся в “Вол-Март”». Они отдают свои наряды за бесценок. Раньше мы приходили на конкурс Мисс Техас и словно оказывались на модном показе в Париже. «О, мисс Остин, какие у вас туфли! Мисс Эль Пассо, где вы достали такие серьги?»
– Они специально покупают все это для конкурса?
– Ну конечно, – ответила Мисти. – Ведь папочка-нефтепромышленник или богатый скотовод всенепременно купит своей доченьке платье за несколько тысяч долларов, чтобы она выиграла этот конкурс. А потом на парковке все эти девушки рыдают и скорее сами готовы заплатить тому, кто заберет их платья, лишь бы никогда больше их не видеть.
– Что ж, теперь я знаю, к кому обратиться, если мне понадобится платье, – улыбнулась я.
– Мой шкаф всегда открыт для деловых предложений.
Во время антракта мы с Норманом обсуждали парня по имени Корбин, которого заметили в зрительном зале. У него были богатые родители, и сам Корбин нисколько не пытался скрыть свой достаток. Если он аплодировал во время представления, то непременно поднимал обе руки вверх, словно хотел поймать каждый лучик света бриллиантами своих многочисленных браслетов и колец. Я обратила внимание Нормана на браслет Корбина, и тот от души расхохотался:
– Дорогуша, это его летние бриллианты.
– О боже, я знала, что он богат. Но что у него есть бриллианты для каждого времени года… Что такое летние бриллианты? – поинтересовалась я.
– Ну, – ответил Норман, – так скажем, не все они настоящие.
Я рассмеялась, запомнив шутку, чтобы снова и снова ее пересказывать. Мне очень нравилось веселиться с Норманом и Мисти, растворяясь в мире «платьев для поиска мужа» и «летних бриллиантов».
На тот же вечер у меня была запланирована еще одна, на этот раз деловая встреча с Норманом. Я хотела попросить его позволить мне провести в «Открытии» такое же обучающее мероприятие о безопасном сексе, как и в хот-спрингском «Нашем доме». Если между двумя барами и существовало какое-нибудь соперничество, то оно носило скорее дружескийхарактер. Одна проблема: между мной и дрэг-квин Литл-Рока была глубокая пропасть. Они относились ко мне очень настороженно, словно я была санитарным инспектором. Норман разрешил провести информационную встречу у себя в баре, но я была в курсе, что в Литл-Роке считают, что я привлекаю к проблеме СПИДа слишком много внимания. К тому же бытовало мнение, что я, женщина-натуралка, вмешиваюсь куда
