Книга Девушка из его прошлого - Трейси Гарвис Грейвс

Уилл приглашает меня пожить в его квартире, чтобы я была ближе к дому, но по большей части я сплю у кровати Джонатана, как он делал это для меня много лет назад. Я не могу по-настоящему принимать за него решения, но могу быть проводником врачей, и говорю ему, что позабочусь обо всем, о чем смогу. Не уверена, слышит ли он меня, но все равно разговариваю с ним и повторяю слова врачей. Я объясняю ему, что мы пробудем здесь некоторое время.

Мне не терпелось поделиться этой новостью с родителями, с Дженис и Клеем. Сомневаюсь, что кто-то, кроме меня, думал, что я когда-нибудь найду Джонатана, и моя мама и Дженис в основном плакали в телефон.

– Я сейчас же позвоню в чикагский офис, – обещает мама.

Я рада, что она хочет держать руку на пульсе, потому что мне это даже в голову не приходило. Когда она перезванивает мне позже, то говорит, что там тоже никто не верил, что Джонатан жив. Надеюсь, они устроили праздник.

Брэдфорд улетел обратно в Чикаго, как только сняли запрет на перелеты. Он звонит мне на следующий день по новому мобильнику, который подобрал мне Уилл. Номер ему дала моя мама.

– Мы все очень рады, что он жив. Мы потеряли бы гораздо больше сотрудников, если бы не его приказ покинуть здание, – говорит Брэд.

Может быть, он больше не злится на меня за то, что я прервала то совещание. Наверное, национальная трагедия делает такое с людьми.

– Вы сказали, что он вышел из здания. Что его имя было в списке.

– Там была ужасная неразбериха. Он ушел раньше меня. Я… я действительно думал, что он выбрался. – Его голос звучит довольно неуверенно.

– Но он этого не сделал.

– Пожалуйста, дайте мне знать, если мы можем что-нибудь сделать для Джонатана или для вас.

– Спасибо. Это очень мило с вашей стороны. Я уверена, что Джонатан сейчас не думает ни о работе, ни о том повышении.

– Нет, – говорит Брэд. – Конечно же, нет.

Прежде чем я повесила трубку, Брэд сказал, что Лиз, бывшая жена Джонатана, не вышла из здания и что она предположительно мертва.

– Я подумал, что Джонатан захочет узнать.

Обещаю Брэду, что скажу Джонатану, когда он очнется.

Я не знала Лиз, но Джонатан когда-то любил ее, поэтому, закончив разговор, все равно по ней плачу.

Джонатану понемногу уменьшают дозы седативных препаратов, и через два дня он приоткрывает глаза. Он смотрит на меня так странно, что я начинаю беспокоиться: а вдруг это не Джонатан и я все это время ошибалась. Но медсестра предупредила меня, что сознание у него будет спутанное, поэтому я мягко беру его за руку и говорю:

– Это я, Анника. Я здесь. Я люблю тебя, и с тобой все будет хорошо.

Он закрывает глаза и больше их в тот день не открывает.

На следующий день ему немного лучше, и он держит глаза открытыми почти час. Я думаю, Джонатан все понимает, потому что смотрит мне в глаза так, будто знает, что это я. Я не смею отвести взгляд. Смотрю прямо в них, выдерживаю его взгляд и говорю:

– Это я, Анника. Я здесь и никуда не уйду.

Ему становится лучше с каждым днем, и я прошу его сжать мою руку, если он понимает, что говорю я и врачи. Его хватка слаба, как у ребенка, но он делает то, что я прошу. Врачи постепенно снижают мощность работы аппарата ИВЛ и теперь хотят извлечь трубки, чтобы посмотреть, сможет ли Джонатан дышать самостоятельно. Звуки, которые он издает, когда они вынимают трубки и он пытается дышать, ужасны, и я слышу их из коридора, где меня попросили подождать. Если персонал и замечает мою физическую реакцию – мои щелчки и подпрыгивания, – никто об этом не упоминает. Когда мне позволяют вернуться в палату, Джонатан задыхается и пытается заговорить, но не издает ни звука, закрывает глаза и снова засыпает. Это пугает, но врачи успокаивают меня: все хорошо, он просто устал, потому что дышать тяжело.

В следующий раз, когда Джонатан приходит в себя, он кажется немного более внятным. Немного, но достаточно, чтобы произнести:

– Анника?

Голос такой хриплый, что я едва его слышу.

– Да, да, это я. Это Анника. Ты в порядке. То есть у тебя множественные переломы и некоторые проблемы с дыханием, но ты будешь в порядке.

Таз Джонатана не столько сломан, сколько раздроблен, и с ногами тоже проблемы. Почти в каждой кости от талии ниже есть те или иные повреждения, но врачи говорят, что со временем переломы заживут. Проблемы с дыхательной системой – все еще самое большое препятствие, которое ему придется преодолеть.

– Как ты добралась сюда так быстро? – спрашивает он, потому что это, наверное, сбивает с толку, когда пробыл без сознания столько дней, сколько Джонатан. Возможно, он думает, что все еще одиннадцатое сентября.

– Я приехала только через три дня после падения башен. Авиасообщение приостановили. Мне пришлось сесть за руль.

Он моргает, словно в замешательстве.

– На минуту мне показалось, что ты сказала, что приехала на машине.

– Я так и сделала. Ты нуждался во мне, Джонатан, и вот я здесь.