Задето лёгкое, совсем немного. Задета печень, тоже очень слабо, но достаточно, чтобы Гита истекла кровью. Кто-то бил очень острым узким клинком, умеючи, но явно почти наугад, иначе норна не выжила бы. Наружная часть раны затянулась под действием её магии, но там, внутри, всё было совсем нехорошо. Обычная медицина здесь не справилась бы, требовалась помощь теурга, а лучше всего — джумарского мага Жизни, но за неимением годились и навыки некроманта.
Пускай так.
Магнус уже собрался приступить к операции, чтобы пациентка пережила грядущее путешествие за город, но в этот момент его грубо прервали.
— Эй, ты! — рявкнули из-за спины, и колдун печально вздохнул. Ничего хорошего этот окрик не сулил.
— Я врач, помогаю раненой женщине, — спокойно сказал он, чуть повернувшись. Трое. Хорошо одетые, со шпагами в руках, но не в доспехах. Тем лучше, хотя модифицированная Магнусом плеть Фраата без труда пробивала даже стальные кирасы. — Если вам незнакомо искусство врачевания, лучше не мешайте.
— Ты-то, может, и врач, а вот пациентка твоя похожа на ту, кого мы ищем, — один из хускэрлов шагнул к нему. Пациентка, сказал он. Тостиг не скупился на образование своих людей. — Доделывай своё дело и проваливай.
— К сожалению, не могу, — Магнус говорил с лёгкой иронией, что означало самое нехорошее будущее для троицы. — Во-первых, её рана слишком серьёзна, чтобы я мог уйти, а во-вторых, я не желаю отдавать пациентку вам.
— Что? — хускэрл запнулся и оторопело уставился на колдуна. Такой отповеди он не ждал, да оно и понятно.
— Я, наверное, сплю, — процедил сквозь зубы второй. — Ты с ума сошёл, целитель? Зелий своих перепил?
— Ничуть, — Магнус наконец выпрямился и повернулся к ним. Лет пять назад он бы вежливо попросил этих троих уйти, может, даже поуговаривал бы — ровно до тех пор, пока у них не лопнуло бы терпение. Но с тех пор прошло достаточно времени, чтобы он убедился в бессмысленности этого спектакля.
Первый противник лишь коротко охнул, когда в лицо ему ударила плеть Фраата, и тут же замертво рухнул в снег — разъедающая магия Тления добралась до мозга. Остальные, кажется, даже не сразу поняли, что случилось — не теряя времени, они бросились на колдуна, а тот, ударив Плетью второго врага, ловко уклонился от выпада третьего. Не ожидавший от «лекаря» такой прыти хускэрл на мгновение потерял равновесие, и этой короткой заминки Магнусу хватило, чтобы сплести заклинание в третий раз.
Последний вскрик боли, шипение плавящейся плоти, и на заднем дворе Тангол-отеля снова воцарилась тишина.
Забыв о мертвецах, Магнус снова склонился над раненой.
— Впечатляет, — прохрипела та.
— Очнулась. Это не очень хорошо, — колдун снова коснулся раны. — Сейчас будет больно.
— Я понима-а-а-а — твою мать, некромант!
— Спокойно, — Магнус стряхнул кровь с рук. — Это только начало.
— Коновал проклятый, — выдохнула Гита, но, к удовлетворению некроманта, сопротивляться не пыталась. — Что ты там творишь со мной?
— Довожу до конца твою работу.
— А… полевая медицина. Извини, с ножом в боку трудно колдовать… а-а-а!!! Как же больно, забери тебя все демоны вселенной!
Будь у них операционный стол и нужная обстановка, Магнус постарался бы усыпить норну, но это требовало того, чем он сейчас не обладал — времени. Гита лежала в снегу, замерзая, в городе начиналась большая охота на язычников, и нечего было и думать задерживаться здесь хоть на минуту. Поэтому колдун продолжал работать, несмотря на вопли Гиты, и лишь когда та наконец снова потеряла сознание, позволил себе облегчённо вздохнуть. Оставалось лишь несколько штрихов, по сути, восстановить то, что уже сделала раньше норна, и теперь он мог с уверенностью сказать: она будет жить. Если, конечно, не найдётся ещё один ушлый хускэрл, который пырнёт её клинком.
— Всё? — слабым голосом спросила Гита. — Я, наверное, больше не выдержу…
— Всё, — Магнус осторожно подхватил её на руки. — Теперь нам надо выбраться из города. Потом я займусь твоей раной так, как подобает.
— О! Обожаю, когда мужчины носят меня на руках, — она бессильно обмякла в его объятиях, свесив голову. — Жаль, что они это делают, только если я не могу идти сама.
— Сможешь держаться в седле? — Магнус не обратил никакого внимания на эту болтовню.
— Шутишь? Только если шагом, наверное. Встряхни меня посильнее, и свалюсь сразу, это как пить дать.
— Твоя лошадь здесь?
— Да, если её не угнали.
— Значит, поедешь на моей, а я сяду на твою. Так лучше будет.
— Мертвечина? Надо, всегда мечтала посмотреть на джумарских химер.
— Ничего особенного. Мёртвая лошадь, немного изменённая. Но если не возражаешь, разговоры потом.
— Как я могу возражать своему спасителю? — Гита ухмыльнулась. — Всё, что пожелаешь, мой рыцарь!
— Умолкни.
Ей не оставалось ничего другого, кроме как замолчать.
***
К удивлению Йона, они вовсе не оказались первыми, кто сообщил королю о беспорядках. Собственно, Тостиг вовсе не был дураком и догадался обо всём ещё до того, как Вампир с Кенельмом покинули дворец — к тому времени, как они вернулись, он уже разослал по городу солдат. Но настроение у него было самое мрачное.
Он даже не стал подробно расспрашивать хускэрла, просто потребовал рассказать самое главное и снова отослал его в город. Вместе с ним вызвался идти и Йон — ему претила мысль отсиживаться за стенами, если в городе творится такое.
— Как пожелаешь, — только и сказал ему король.
На этот раз, однако, с ними отправилась и Хильда — Йон не без оснований считал, что её умения могут пригодиться в том, что готовила ночь. Правда, его охраняли в том числе десяток хускэрлов, но напряжение нарастало, и он уже не мог быть уверенным в том, что шпаги гвардейцев остановят взбудораженных горожан.
За первый же час они остановили четыре грабежа, а Ранкорн лишился тринадцати жителей — и Йон чувствовал себя премерзко, потому как язычники и октафиденты разделились среди зачинщиков этих четырёх грабежей поровну. Кенельм, однако, не делал между ними различий, и одинаково решительно убивал всех. Сефран своих узнает сам, как он сказал после четвёртой стычки, а его дело — обеспечить порядок.
Один раз довелось поработать и Йону, когда наперерез группе хускэрлов выскочил демон: четвероногое существо с огромной пастью и маленькими подслеповатыми глазками. В темноте больше ничего разглядеть толком было нельзя, да и некогда — обездвижив тварь привычной уже «снежной тюрьмой», Вампир дал отмашку бойцам, и через полминуты распознать в демоне хоть что-то знакомое не смог бы и сам Джованни ди Пацци.
А потом снова встретились люди, и снова клинки хускэрлов обагрились кровью. Квартал за кварталом оставался позади, утихающая метель засыпала трупы снегом, и с каждой минутой Йон понимал всё яснее: в этот Йоль город не принадлежит королю.
