— Пора вставать, — Луиджи потянул одеяло на себя, — у нас мало времени.
Саран сопротивлялась, как могла. Она не особенно вслушивалась в слова, всецело занятая тем, чтобы не проснуться. Но Эргенте пресек ее попытку закуклиться, рывком сорвав одеяло. В процессе лечения халат куда-то исчез, Саран спала полностью голой. Но не скромность заставила ее вскрикнуть возмущенно и броситься отвоевывать одеяло, а холод. Из открытой форточки тянуло дождливой ночью и почему-то дымом. Хотя нет, дымом пахло от волос Саран. Она взяла прядь, поднесла к носу и поморщилась. Быть может, Луиджи был не так уж и не прав. Ей, как минимум, следовало помыться.
— Нам нужно поговорить.
Эргенте вернул ей одеяло, а сам уселся рядом. Не похоже, чтобы его смущала ее нагота, просто сжалился наконец — Саран демонстративно стучала зубами от холода.
— О чем?
— Что ты помнишь?
Она неопределенно пожала плечами. Помнила она немного. Как пришла к Нелли и увидела там Олега, как блуждала по зимнему лесу в поисках выхода, как пробиралась через нору у корней сливы… Саран нахмурилась.
— Я ведь его убила, правда?
Она смутно помнила, что стреляла. Должно быть, в Олега. Никого же больше там не было, правильно? Или нет?
— Шаман, напавший на тебя, мертв, — подтвердил Луиджи.
— Хорошо. Значит… значит, все закончилось? Теперь — действительно закончилось?
Эргенте не торопился с ответом. Саран покрепче сжала одеяло, готовясь к худшему. Наконец Луиджи ответил:
— Да. Думаю, закончилось.
Он изменил позу, устраиваясь поудобнее. При этом рука, на которую он опирался, оказалась всего в сантиметре от колена Саран. Она отодвинулась, надеясь, что Эргенте не заметит. Он заметил.
— Как ты себя чувствуешь?
— Голова кружится.
— Это от голода. Сейчас что-нибудь сообразим.
Луиджи ушел на кухню, но Саран еще некоторое время лежала, кутаясь в одеяло и пытаясь вспомнить. Она точно стреляла. Из пистолета, который забрала у Кирилла и который ей оставил Эдриан. Она сумела вырваться из иллюзии и убила Олега. Шаман мертв. Луиджи бы не стал врать об этом. Значит, она его убила. Но почему она этого не помнит? И откуда взялась рана на боку? Саран отлепила кусочек пластыря и отогнула бинт: чуть ниже последнего ребра шла воспаленная полоса длиной сантиметра в три, в паре мест были заметны нитки, но в целом шов выглядел довольно аккуратно. Может, срикошетила одна из пуль? Это бы объяснило, почему Саран ничего не помнит: скорее всего, от усталости, боли и кровопотери она лишилась чувств. А потом ее нашел Луиджи.
Она помнила про его чудесное обезболивающее и поэтому не удивилась, когда рану лишь слегка кольнуло при движении. По-прежнему закутанная в одеяло, Саран поплелась в ванную. Повязку мочить не стоило, так что о полноценном душе можно было и не мечтать, но хотя бы умыться она имела право, верно? Умыванием дело не ограничилось. Плюнув на осторожность, Саран вымыла еще и голову, а потом, как могла, обтерлась влажной губкой. Так вроде бы лежачих больных моют? Она чувствовала себя немногим лучше, ей то и дело приходилось замирать, прислонившись к стене, и пережидать, пока пройдет слабость. Она вытерлась висевшим на сушилке полотенцем, в него же потом и замоталась, оставив одеяло лежать на полу.
С кухни пахло яичницей. Выйдя из ванной, Саран остановилась, раздумывая. Больше всего ей хотелось вернуться в постель, но Луиджи был прав: надо съесть хоть что-нибудь. Эргенте возился у плиты, вооруженный сковородой и деревянной лопаткой. Саран на секунду задержалась на пороге, наблюдая за ним. Знаменитый охотник готовил для нее яичницу. Рассказать бы Даше, вот она посмеется!
Появившаяся было улыбка тут же исчезла. Саран опустилась на ближайший стул и негромко кашлянула, привлекая внимания.
— Ты знаешь кого-нибудь по имени Роксана?
Луиджи как раз потянулся за тарелкой, но замер и повернулся к Саран. Она тут же опустила взгляд на голубую скатерть.
— Роксана?
— Или Роккана. Шаманка. Дружит с демонами. Как я слышала.
— И что насчет нее?
Саран не могла понять, злится Луиджи или нет. Голос его звучал немного иначе, чем обычно, как-то глуше. Но поднять глаза на Эргенте Саран не решалась.
— Я слышала, что она приезжает в Москву… сегодня вечером, — окончательно струсив, пробормотала Саран.
Она могла позвонить Даше и сказать, что ей больше не нужна помощь, но приезд шаманки это бы не отменило. Она знала, что Луиджи в Москве. Так что единственное, что Саран могла сделать, это предупредить Эргенте.
— Зачем?
— Я… я слышала, она ищет тебя.
Луиджи все-таки достал тарелку и принялся выгребать на нее яичницу.
— Понятно, — сказал он после минутного молчания.
— Это очень плохо? — прошептала Саран.
Казалось, она растеряла не только последнюю храбрость, но еще и голос. Вместо него с губ срывался мышиный писк. Луиджи поставил тарелку на стол и протянул Саран вилку. Она по-прежнему не отрывала взгляда от голубого узора на скатерти, а есть не торопилась из страха подавиться. Эргенте опустился на соседний стул. Себе он ничего не положил.
— Не знаю, — сказал он, и на этот раз тон его был обычным, слегка насмешливым. — Понятия не имею, плохо это или хорошо. Я не знаю никого по имени Роксана. Или Роккана.
Она не поверила, но настаивать не стала.
— Ешь.
Саран стала есть. Сначала через силу, потом проснулся аппетит, и в конце концов она чуть ли не вылизала тарелку. Луиджи все это время сидел рядом, наблюдал за ней и рассказывал всякие глупости: как однажды ел яичницу из страусиного яйца, запивая ее шубатом, напитком, приготовленным из верблюжьего молока, как потом заказал то же блюдо в самом дорогом ресторане Лос Анджелеса и получил нечто совершенно непохожее, как пытался купить страуса на ebay, чтобы проверить, кто именно его надул: африканский бедуин или американский шеф-повар. В итоге не купил и не проверил, но впечатление от Города Ангелов все равно оказались испорчено.
Саран слушала, хмыкала и смеялась в нужных местах, а сама тем временем думала, как бы перевести разговор на нужную ей тему.
— Теперь ты уедешь из Москвы? — спросила она, когда Луиджи замолчал.
Прозвучало нетерпеливо и не очень вежливо, но поправиться Саран не успела.
— Да, здесь мне больше нечего делать, — ответил Эргенте.
Он не казался задетым или расстроенным, и Саран немного осмелела.
— И куда поедешь?
— Домой. Не удивляйся, — он довольно мило улыбнулся, — даже у такого бродяги есть дом. В Тоскане.
Она никогда не слышала, чтобы Луиджи Эргенте где-то жил, но, если судить по имени, Италия была самым логичным вариантом. Интересно, то, что он так легко отвечает на ее вопросы, это хороший знак или плохой? Все-таки говорят, что Эргенте не оставляет свидетелей. А Саран была еще тем свидетелем. Значит ли это, что он ей доверяет, или наоборот уже решил, что убьет? Если Олег ее выдал…
