Туман сверкал серебристыми искрами, освещаемый полной луной. В его серой мгле мне чудилось неясное волнение, он весь был движение, словно море в шторм, и неплотные клубы лизали траву у самой кромки владений Курха, то жадно набрасываясь на нее, то вновь отступая. Мелкие кристаллы тумана, похожие на соленые брызги, кружились в воздухе, исполняя замысловатый танец. Я сделала шаг, другой, застыла на последней ступеньке крыльца.
— Кто это? Кто говорит со мной? — тихо спросила я.
Ответа не было. Но я все еще ощущала чье-то незримое присутствие. Никто, кроме Курха и Аки, не мог попасть сюда. Но Курх спал в доме, а Волчьему Пастырю давно нет нужды приходить, крадучись, среди ночи.
— Узнаешь, — зашелестело в ветвях сада, зашуршало в траве, запело в дуновении ветра. Казалось, само это место говорит со мной. — Узнаешь, если верно задашь вопрос. Последняя загадка, оставшаяся неразрешенной. Спроси, пройди до конца — и получишь ответ.
Шепотки еще не смолкли, а я уже знала, что должна сказать. Ни Аки-Волк, хозяин странного места, куда попадают, ожидая перерождения, души смертных, ни Курх-Ворон, летающий в небесах верхнего и серединного мира, мира живых, не могли дать мне ответа на один единственный вопрос. И лишь туману, туману между мирами, в котором пропадали Зимние жены, уходя безвозвратно, могло быть что-то известно о тайне, что не давала мне покоя.
— Тебе остался лишь шаг, чтобы это выяснить.
И, закрыв глаза, я шагнула.
ЧАСТЬ 4. ОСЕНЬ
ЧАСТЬ 4. ОСЕНЬ.
Моя нога коснулась травы, мокрой от росы, и я против воли вздрогнула, ожидая, что что-то произойдет. Но через тонкую подошву домашних сапог я почувствовала лишь холод, идущий от земли. Ничего не изменилось.
Двор и сад были пусты и безмолвны. Я огляделась в поисках того или тех, кто мог говорить со мной, но безрезультатно. Около скамейки под моим деревом я заметила деревянную спину оленя, перешедшего от Литы к Кири. Рядом с ним валялась дудочка Алаи, которую я достала ей из сундука одной из прежних Зимних жен, и серебряные рыбки, всеченные в искусный орнамент, тускло поблескивали в лунном свете. Надо будет сказать девочкам, чтобы не оставляли игрушки в саду на ночь. От холода и сырости они легко могли испортиться.
Качая головой, я собрала раскиданные вещицы, собираясь отнести их на крыльцо. Все это — ночь, луна, тихий сад — показалось вдруг таким обыденным, что я с трудом могла поверить, что еще несколько мгновений назад слышала здесь голоса и необъяснимый, таинственный зов. Даже туман словно бы притаился, спрятал свои цепкие когти.
Я провела рукой по загривку оленя, смахивая капли росы. Тонкая светлая полоска клейкой пасты белела на деревянной ноге. Я улыбнулась, вспоминая тот день, когда Курх и Лита вместе исправили поломку. Мой прекрасный муж и моя чудесная Весенняя девочка, уже совсем взрослая.
Интересно, как же я тогда узнала об этой трещинке, если Лита всегда сама доставала оленя из-за сундуков и сама же возвращала его обратно?
Что-то мелькнуло в траве, метнулось от одного дерева к другому. Я вскинула голову. Ничего. Может быть, ветер шевельнул травинки или прошмыгнула в нору юркая мышь.
И снова — быстрое, едва уловимое взглядом движение, уже дальше от меня.
Оставив игрушки на скамейке, чтобы забрать их на обратном пути, я углубилась в сад.
Деревья, что Курх посадил в память о Зимних женах, разрослись, и ажурное переплетение ветвей, усеянных спелыми плодами, закрывало собой небо, бросая на землю кружевную тень. Я шла вперед, проводя руками по шершавым стволам, чуть поглаживая кору. Я никого не видела и не слышала ничего, кроме шуршания травы под ногами. Но — да — именно здесь ко мне вновь вернулось ощущение незримого присутствия. Будто кто-то, знакомый и незнакомый одновременно, глядит мне в спину внимательным взглядом.
— Сирим…
Я резко обернулась. Никого.
— Кто ты? Что ты такое? — спросила я, силясь унять отчаянно стучащее сердце. Что бы это ни было, нельзя показывать страха. Переплетение теней под моими ногами пришло в движение, и мне показалось, будто все вокруг движется, мечутся от дерева к дереву неясные тени, справа, слева, спереди и позади, окружая меня, смыкая кольцо.
«Это всего лишь ветер, — успокаивала я себя. — Ветер, который колышет листву в саду».
Я различила отголоски призрачного смеха.
— Ты готова, Сирим?
Нет.
— К чему я должна быть готова?
А в следующее мгновение туман, вырвавшийся из привычных, очерченных границ, словно жадная, беспощадная волна прилива, накрыл меня с головой.
*
Я все еще стояла в нашем саду. Я чувствовала это, видела темные силуэты деревьев, ощущала холодную землю и мокрую траву под ногами. И, тем не менее, это был туман. Туман поглотил меня, как, наверное, когда-то случилось с Тьярой из Рысей, однажды просто пропавшей и так и не сумевшей вернуться.
Я сделала шаг туда, где, как полагала, находится дом. Другой, третий. Я уже готова была броситься бежать, как тень, отделившаяся, казалось, от самого дерева, преградила мне путь.
От неожиданности я отпрянула, едва не потеряв равновесие. Тень не делала попыток приблизиться, но и не двигалась с места. Я бросилась в сторону, но другая тень выросла рядом со мной, заставляя попятиться.
Они выходили из-за стволов и занимали свое место в кольце, смыкающемся вокруг меня. Безмолвные тени не походили на существ из плоти и крови, и я, быть может, смогла бы пройти сквозь них, но что-то останавливало, мешало. Ноги словно приросли к земле. Я лишь затравленно озиралась по сторонам и гадала, что же должно произойти дальше.
Я насчитала несколько десятков теней, перемежающихся со стволами деревьев и составляющих замкнутый круг со мной посередине. Туман схлынул, позволяя увидеть чуть больше, и мне показалось, что призрачные фигуры стали четче. Это были люди. Женщины. Я не могла разглядеть их лиц.
— Кто вы? — снова задала я мучивший меня вопрос.
Тишина. Ни дуновения ветра, ни единого звука. Туман, густой и плотный за пределами круга, замер без движения, словно выжидая.
Я подошла к одной из фигур, отчего-то привлекшей мое внимание чуть больше остальных, и несмело прикоснулась к ее плечу. Женщина словно бы обернулась, почувствовав мою руку, и я поймала взгляд ее темно-карих глаз.
Моих собственных глаз.
Я с криком отскочила в центр круга. На мгновение перед тем, как я зажмурилась от изумления и ужаса, отпрянув от женщины, мне показалось, что у нее было мое лицо. Что это я, моя собственная копия, сотканная из тумана, стояла передо мной, безмолвная и величественная. Но когда я, ошарашенная и сбитая с толку, вновь посмотрела на незнакомку, она выглядела уже совсем иначе. Более худая, меньше ростом, и лицо, круглое, улыбающееся, вызывающее в памяти образ великана- Хранителя.
