«Нита», — всплыло в памяти имя, которое я всего несколько раз слышала от Курха. Зимняя жена из рода Медведей, мать Гора.
К следующей женщине я подходила, уже более спокойная, готовая ко всему. И вновь — касание, поворот, бросающее в дрожь мгновение, когда кажется, будто видишь свое собственное отражение, но стоит лишь моргнуть, и морок рассеивается. Передо мной стояла еще одна незнакомая женщина с причудливыми косами, напомнившими мне плетение серебряной филиграни на дудочке. Тарна из рода Форелей, Зимняя жена, чей смех напоминал Курху звонкое журчание ручейка.
Некоторых из них я узнавала сразу. Другие имена всплывали в памяти через несколько мгновений после того, как неясная фигура обретала человеческие черты. Где-то за спинами женщин, среди едва заметных деревьев, я различала и другие темные фигуры, но они так и оставаясь в отдалении.
Пройдя весь круг, я вновь остановилась перед Нитой.
— Спрашивай, — сказала она, и голос, уже ничем не напоминающий призрачный шепот, прозвучал тихо и торжественно.
— Кто такие Зимние жены?
— Мы — это ты, — прозвучал ответ.
Я смотрела на них, столь непохожих и, тем не менее, в чем-то неуловимо одинаковых, и внутри рождалось понимание, что, так или иначе, я знала это всегда. Знала, когда неосознанно повторила узор мастерицы Уны, знала, когда спускалась вслед за Курхом в полутемную кладовую и чувствовала необъяснимое родство с неведомыми хозяйками спрятанных от глаз сундуков. Гор разглядел во мне улыбку своей матери, а У го по легкому прикосновению руки решил, что перед ним Инари-Лисица. Даже та самая маленькая трещинка в копытце самодельного оленя была одной из деталей картины, которая сложилась теперь в единое целое.
Я кивнула.
— Мне кажется, где-то глубоко внутри я всегда догадывалась об этом.
— Как и любая из нас, — ответила Нита.
Круг распался. Женщины подходили ко мне, приветствовали, сдержанно улыбались. Я смотрела на них словно бы другими глазами, все сильнее и сильнее убеждаясь в правоте сказанного Нитой. Нас, Зимних жен, действительно объединяло нечто большее, чем любовь к бессмертному Зимнему духу.
Но было и другое. Нечто, что я, как ни старалась, не могла понять.
— Нита, — я обернулась к женщине, так и оставшейся стоять возле меня. — Но как это возможно? Я чувствую, что все мы связаны, чувствую нашу общность. Но разве так бывает, чтобы одна и та же душа постоянно перерождалась в теле девочки, новой Зимней невесты? Разве, — я вдруг вспомнила слова Дары и Аки, — нет, не так. Если души Зимних жен никогда не попадают в нижний мир после смерти, что же тогда мы такое? Кто такие Зимние жены на самом деле?
— Что ты знаешь о Зимних женах и их предназначении? — вопросом на вопрос откликнулась женщина.
Под насмешливым взглядом бывшей Медведицы я вдруг поняла, что мне известно не так уж и многое. Я знала куда больше, чем когда впервые протянула руку духу-Ворону у тотемного столба, но все еще оставалось достаточно загадок.
— Зимняя жена — избранная богами человеческая девушка, назначенная в жены Курху-Ворону, Зимнему духу, — начала я привычную, с детства заученную историю. — Ее замужество, если оно оказывается счастливым, приносит процветание и изобилие серединному миру.
— Дальше.
Вздохнув, я принялась рассказывать.
— Так я думала, когда впервые попала в верхний мир. Но все оказалось куда сложнее. Ибо одного лишь соития, «семени Зимнего духа, пролитого в лоно жены», как говорил мне Курх, было недостаточно. Довольно для того, чтобы поддерживать жизнь в ледяном крае, но слишком мало, чтобы растопить его. Нужна была любовь. И лишь тогда, когда между мной и Курхом появились первые робкие чувства, все постепенно начало меняться. Наступила Весна.
— Продолжай.
— Зимний дух знал об этом, но не хотел впускать новую жену слишком глубоко в сердце и вновь проходить через боль потери, а я выяснила правду слишком дорогой ценой. Мы расстались на долгих восемь лун, и Весна ушла вслед за духом-Вороном. Я чуть не умерла, чуть не потеряла все. Но я продолжала оставаться Зимней женой. Продолжала любить Курха. И вместе с моими чувствами, под слоем снега, Весна пережила эти дни, чтобы вновь расцвести с рождением Литы.
— Ты считаешь, что между силой твоих чувств и Весной есть связь?
Чуть помедлив, я кивнула.
— Да. Я не сразу поняла это, но потом, вспоминая все, что предшествовало родам, и несколько первых лун после, я убедилась, что связь действительно есть. Страхи, сомнения, недомолвки влияли на окружающее так же, как и влюбленность, влечение, страсть.
— Что послужило началом Лету?
— Курх и его идея о моем возможном бессмертии. Он, наконец, позволил себе любить, и… это было действительно прекрасно, — я улыбнулась, когда перед моим внутренним взором всплыло лицо Курха, его смех, счастливый, свободный. Но Нита лишь покачала головой.
— Лето началось гораздо раньше, Зимняя жена. Курх лишь не давал ему развернуться в полную силу, не позволяя себе чувствовать слишком много.
— Что же тогда могло… — начала я и оборвала сама себя. — Лита.
— Верное предположение, Зимняя жена, — одобрительно кивнула Медведица.
— Материнство меняет женщину. Равно как и любовь. Это естественно. Мне кажется, ты знаешь достаточно, чтобы ответить на свой вопрос, — заключила тень. Увидев мое недоумевающее выражение лица, женщина снисходительно фыркнула. — Любовь, которая дает начало Весне. Материнство, приносящее Лето. Что может объединять все это?
Я покачала головой, все еще не уверенная, что понимаю, что Нита имеет в виду.
— Зимние жены несут в себе дух самой Матери-Земли. Ты не совсем человек. Как не является в полной мере человеком ни одна из Зимних жен. Все мы — часть одной сущности, бессмертного духа, воплощения Матери-Земли. Вот отчего семя духа-Ворона, властителя Неба, способно наполнить серединный мир жизнью. Вот для чего действительно нужны Зимние жены.
— Но ведь я, Сирии, дочь Теи и Альма из Нерок. Как я могу быть кем-то иным, Нита? Я обычная смертная женщина, пусть и наделенная бессмертной душой. Так же, как и все люди, я старею, — я перекинула через плечо косу, в которой блестели серебряные нити, — и однажды мой земной срок закончится, и я уйду, как уходили другие жены до меня, а Курх, дух-Ворон, останется, как оставался всегда. Почему он и я столь различны, если обе наши души живут вечно?
Нита покровительственно похлопала меня по плечу, словно несмышленого ребенка.
— Зима, Весна, Лето, Осень, — произнесла она нараспев. — Девочка, девушка, женщина, старуха. Одна жизнь — один цикл. И в первый день Зимы душа Зимней жены вновь перерождается в теле новорожденной девочки, чтобы вырасти, расцвести и занять место подле Зимнего духа. Потому что лишь человеческое сердце способно полюбить так сильно, что его чувств достаточно, чтоб обогреть и напитать все живое.
