Мы закончили, лишь когда солнце почти скрылось за туманным горизонтом. Курх называл одно имя за другим, иногда быстро переходя к новой лунке, а иногда застывая с семечком в руке, то улыбаясь, то грустно поджимая губы, думая о чем-то, ведомом только ему. Я была терпелива, не торопила и не вмешивалась. Пока неназванным не осталось одно единственное имя.
Я ожидала, что последней станет именно она.
Курх посмотрел на меня. В закатных лучах его волосы отливали рыжиной, почти огнем. Поймав мой вопросительный взгляд, он кивнул, и я вложила в его перепачканную ладонь крохотное чуть треснувшее семечко, из которого уже пробивался зеленый росточек.
— Инари из Лисиц, — сказал он чуть хрипло. А потом попросил. — Поможешь мне?
И мы вместе, как когда-то, ладонь к ладони закрыли последний росток землей.
*
Аки-Ворон родился в свой срок, через четыре полные луны после того, как случилось мое путешествие в нижний мир. Здоровый и крепкий, он с первых же мгновений покорил сердце и мое, и Литы. И даже Курх, относившийся к младенцам с некоторой настороженностью, со вздохом признал, что его Аки — чудесный малыш.
Я начинала понимать, что желание Волчьего Пастыря было куда изощреннее, чем мне показалось на первый взгляд.
Лита охотно помогала мне с ребенком, и Тар, ее постоянный спутник, нянька и товарищ по играм в одном лице, тоже по мере возможностей принимал участие в нашей повседневной жизни, как-то незаметно став настоящим членом семьи. Поэтому, когда через двадцать лун дом снова огласили требовательные детские крики, это воспринималось уже как нечто само собой разумеющееся.
— Нанук-Ворон, — сказал Курх у тотемного столба Нерок, и агатовые глаза резного ворона благосклонно сверкнули на солнце.
Нанук и Аки прекрасно поладили. И, что было для меня не менее важно, Курх с радостью взялся учить мальчишек всему, что знал сам. Я сидела на скамейке под своим любимым деревом, наблюдая, как они в шесть рук вытачивают и полируют стенки небольшой повозки, которую, вместе с упряжкой, собирались подарить Лите для ее грядущих путешествий по серединному миру, и сердце мое переполнялось любовью и гордостью.
Лита — теперь уже девушка, не ребенок, вытянувшаяся выше меня — часто и подолгу оставалась в серединном мире у Г opa или Айрын. Но каждый раз, когда Курх прилетал забрать ее домой в верхний мир, они с Таром неизменно оказывались у Форелей. Я понимала, что если Хранители действительно выбирают свой род сердцем, дочь решила все уже давным- давно.
Аки, как и следовало ожидать, выбрал Волков и взял на себя уход за старым У го. Каким-то необычайным образом мальчику удалось расположить к себе нелюдимого Хранителя, и, слушая рассказы сына о том, чему учил его старик, я понимала, почему Айрын назвала его мудрейшим из всех детей Курха.
Нанук, спустившийся в серединным мир вслед за братом, поселился у Оленей по совету Гора, а младшим, Алае, Таю и Кири, еще предстояло сделать свой выбор.
Я учила, лечила синяки и разбитые коленки, рассказывала сказки на ночь, шила и вязала. Навещала вместе с Курхом в серединном мире старших детей, старых Хранителей, селенья и роды, большие и малые, разбросанные по разным отдаленным и прекрасным уголкам нашего края. И там — снова учила, лечила, взбиралась верхом на крутые горные склоны и ходила под парусом с рыбаками, помогая Зимнему духу передавать людям знания и мудрость. «Наша Зимняя жена», — говорили они уважительно. Я чуть улыбалась в ответ, прижимаясь к мужу и предвкушая возвращение в верхний мир, где, распростертая на мягких пушистых шкурах, принадлежала лишь одному ему, Курху.
Я давно перестала считать, сколько лун я прожила вместе с духом-Вороном. Я чувствовала себя как никогда полной сил и, хоть возраст и давал о себе знать округлившейся фигурой, лучистыми морщинками вокруг глаз и белыми волосками в косе — первыми весточками будущей Зимы — я всерьез подумывала о том, чтобы выносить и родить еще одного-двух детей, если на то будет воля богов. Курх благодушно усмехался в ответ.
— Моя ненасытная Зимняя девочка, — шептал он, пряча в темной бороде довольную улыбку.
Не желая выглядеть слишком молодо для отца двух взрослых сыновей, Курх отрастил короткую густую бороду и усы. Так он действительно стал казаться старше. Но мне это нравилось. Словно бы он тоже менялся вместе со мной, не только внутренне, но и внешне.
И главное, я была счастлива. Тем прекрасным, наполненным счастьем, которое чувствуешь, когда все вокруг именно такое, каким ему должно быть. Крепкие объятия Курха, прижимающего меня к себе. Заливистый смех младшей дочери, сын и отец, работающие вместе во дворе. Симпатичная девчушка, робко прячущаяся за широкую спину Аки-Ворона. Сдержанная улыбка брата, нового старейшины рода Форелей, куда он перешел после свадебного обряда. Айрын и Лелеке. Гор. Аки-Волк, иногда приходящий проведать меня в верхнем мире. И Лето, изобильное, Долгое Лето, какого не было уже очень, очень давно.
*
Я проснулась среди ночи от странного, необъяснимого чувства, что что-то должно произойти. Обувшись и накинув легкую шаль, я выскользнула из кровати и тихо, чтобы не разбудить мужа и детей, вышла на крыльцо. Может быть, мне просто нужно было немного подышать свежим воздухом, и волнение рассеялось бы, унесенное ночным ветром.
Во дворе было тихо. Звезды, яркие и низкие, мерцали в ясном небе. Наш новый сад, посаженный в память о Зимних женах, плодоносил, и до меня доносились одуряюще сладкие ароматы чуть переспелых плодов, которые мы с Курхом и детьми уже просто не успевали собирать. Шуршали на ветру тугие, полные зерен колосья.
Мне было хорошо и спокойно.
Что же тогда привело меня сюда?
Легкий порыв ветра растрепал волосы, донося до меня отголоски тихого далекого перезвона. Дзынь-дзынь, словно качаются на ветру маленькие колокольчики.
Зов.
В первое мгновение сердце испуганно замерло, чтобы тут же снова забиться, громко, гулко, быстро. «Рано, слишком рано! Я столько всего могу еще сделать! Я не хочу уходить сейчас, не хочу покидать тех, кого люблю, нет, я не готова!» Руки вцепились в перила, и я почувствовала, как поцарапала палец об острый край необработанного скола — Курх и Тай только-только выточили новые балясины и не успели еще отполировать их.
Боль отрезвила меня. Я поняла, что все еще стою на крыльце, и Зов не лишает меня контроля над телом, не заставляет следовать за его мелодией бездумно и неотвратимо. Я сталкивалась с Зовом и даже шагала за грань. Он уже не имеет надо мной власти.
Я прислушалась, не двигаясь с места.
Нет, вовсе не звон колокольчиков слышала я сейчас. Этот Зов был иным, не таким, каким я помнила его в день Последней охоты Айни или в ночь, когда отправилась в нижний мир за сыном. Мне казалось, будто я слышу голоса. Звонкую песню, мелодия которой предназначалась только для меня.
— Сирим, Зимняя жена, ты готова, — звучало в ней. — Услышь нас, приди к нам, и тогда ты сумеешь обрести истинную мудрость. Мы ждем тебя, Зимняя жена. Ты готова.
