— А что сказал папа? — спросила Мэрибет, все ещене в состоянии поверить, что супруги Уиттейкеры ездили к ним.
Проехать четыреста километров только для того, чтобыувидеться с людьми, которые на полгода — в самое трудное время — бросили своюдочь на произвол судьбы, — это было непостижимо.
— Он сказал, что твоя мама ничего не потеряла от того,что всю жизнь провела дома с детьми, и ты можешь сделать то же самое, —честно ответила Лиз.
Она не стала рассказывать Мэрибет, что после этого отецдобавил: «Если она теперь вообще сможет найти мужа», в чем он сильно сомневалсяпосле ее «падения».
— Мне кажется, твой отец не понимает, что такие умные,целеустремленные девочки, как ты, встречаются крайне редко.
Она улыбнулась Мэрибет. Эта юная девушка так много ей дала.И теперь они с Джоном хотели отплатить ей той же монетой. Они уже обсудили этомежду собой.
— По-моему, у него создалось впечатление, что мы простонафаршировали тебя разными безумными идеями по поводу колледжа, — продолжалаЛиз. — Наверное, так оно "и есть, — добавила она сулыбкой, — в противном случае я буду очень разочарована. На самомделе, — она сделала короткую паузу, потому что в комнату вошелДжон, — мы хотели бы поговорить с тобой кое о чем.
Когда у нас родилась Энни, мы открыли на ее имя счет и сталикопить деньги на ее образование. Теперь мы должны сделать то же самое для Кейт,но на это у нас еще есть время.
Счет на имя Томми мы открыли вообще очень давно, и теперь мыхотим дать тебе денег из капитала Энни, чтобы ты могла гарантированно поступитьв колледж. Ты можешь учиться здесь или выбрать любое другое место.
Мэрибет была потрясена до глубины души, и, воспользовавшисьее молчанием, в разговор вступил Джон:
— Мы обсудили это с твоим отцом и решили, что сейчас тывернешься домой, весной окончишь школу, а после этого отправишься туда, кудатебе вздумается. Если захочешь, можешь вернуться сюда и жить у нас.
Джон посмотрел на свою жену, и та согласно кивнула. Они ужедоговорились, что Мэрибет не будет говорить Кейт, что она ее мать.
Может быть, когда-нибудь, когда девочка вырастет и онисочтут, что ей нужно об этом знать, они ей скажут. Но в ближайшее время совсемне обязательно было сообщать ей правду, и Мэрибет совершенно не хотелосьпричинять боль ни им, ни ребенку.
— Итак, ты поступишь в колледж, Мэрибет. Остальное —дело твоего выбора. Я не думаю, что дома тебе будет легко, потому что твой отец— тяжелый человек, но мне кажется, что за это время он немного изменился. Онпо-прежнему считает, что ты совершила ошибку. Я не уверена, что он способензабыть об этом, однако, по-моему, он будет рад, если ты вернешься домой. Можетбыть, тебе удастся прожить с родителями в мире в течение нескольких месяцев дотвоего поступления в колледж.
— Мне сама мысль о доме ненавистна, — призналасьим Мэрибет.
В комнату вошел Томми, сел рядом с ней и взял ее за руку.Ему тоже не хотелось, чтобы она покидала их, и он уже пообещал ей, что будетчасто приезжать, несмотря на то, что расстояние между их городками былозначительным.
Впрочем, оба они знали, что шесть месяцев — это не навсегда.Им просто казалось, что пройдет целая вечность — ведь в шестнадцать лет времякажется бесконечным.
— Мы не настаиваем на твоем возвращении к родителям,Мэрибет, — сказала ей Лиз, — но мне кажется, что сейчас тебе стоитпожить дома — ради твоей матери и для того, чтобы привести в порядок своимысли.
А потом она сказала то, что обещала Джону не говорить:
— Но я не думаю, что тебе нужно там жить всегда; Онипохоронят тебя заживо, если ты позволишь им это сделать.
Мэрибет слабо улыбнулась в ответ на ее замечание. Жить с ееродителями было все равно что тонуть в океане, не надеясь на чью-то помощь.
— Я знаю, что они попробуют это сделать.
Но теперь они уже не смогут мной распоряжаться по своемуусмотрению. За что мне нужно благодарить вас.
Она обняла Лиз, все еще не в состоянии поверить ввеликодушие Уиттейкеров. Однако не стоило забывать, что и она для них многосделала.
Они сидели и тихо разговаривали, а потом Кейт проснулась иначала плакать. Мэрибет смотрела, как Лиз взяла девочку на руки, а потом далаТомми. Они передавали ее из рук в руки, как маленькую куклу, и в том, как онисмотрели на нее, чувствовалась настоящая любовь.
Это было именно то, чего Мэрибет хотела для своего ребенка,именно то, что ей было нужно. Глядя на них, Мэрибет поняла, что у Кейт будетзамечательная жизнь. Да, она приняла правильное решение.
Томми подержал малышку на руках, а затем протянул Мэрибет.Она поколебалась, но потом приняла ее.
Девочка, повинуясь инстинкту, потянулась к материнскойгруди, все еще полной молока, которого малышка ни разу не попробовала. От Кейтпахло душистым тальком и чем-то сладким.
Мэрибет, подавив в себе боль, снова про-. тянула свою дочьТомми, проводив ее печальным взглядом. Ей по-прежнему было тяжело находитьсярядом с ней.
Она знала, что когда-нибудь, когда ее жизнь пойдет своимчередом, ей будет легче. Кейт вырастет и будет восприниматься ею как дочьУиттейкеров, во всяком случае, Мэрибет очень хотелось в это верить.
— Я позвоню им вечером, — наконец сказала она,имея в виду своих родителей.
Мэрибет понимала, что настала пора возвращаться домой, покрайней мере на некоторое время. Ей нужно было привести в порядок своиотношения с родителями, а затем она будет свободна как ветер и начнет жить самостоятельнойжизнью.
Но когда Мэрибет позвонила им, ей показалось, что ничего неизменилось. Отец был все так же груб и суров, поинтересовавшись, «избавилась лиона от него» и «провернула ли дельце».
— У меня родился ребенок, папа, — холоднопроизнесла она. — Девочка.
— Мне это неинтересно. Ты отдала его? — резкоспросил он.
Мэрибет почувствовала, как догорают последние угольки еелюбви к нему.
— Ее удочерили мои друзья, — сказала она дрожащимголосом, чувствуя себя невероятно несчастной и с силой сжимая руку Томми.
Теперь у нее не было от него никаких тайн, и его поддержкабыла нужна ей больше, чем когда-либо.
— Я приеду через несколько дней.
При этих словах она снова сжала руку Томми, не в состоянииповерить, что скоро ей придется оставить их гостеприимную семью.
Это было слишком больно. И ей вдруг показалось, что она недолжна возвращаться к родителям.
Ей пришлось напомнить себе, что это ненадолго.
Но потом ее отец сказал нечто, удивившее ее.
— Мы с мамой сами приедем за тобой, — сердитопроворчал он, и Мэрибет остолбенела.
