Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Но страшнее всего были бомбы, сыпавшиеся с синего неба, которые сеяли краснозвездные самолеты. Иногда они сбрасывали обычные фугаски, воронками от которых были испятнаны все станции и железнодорожные пути. Иногда это были бомбовые кассеты, после раскрытия которых на головы немцев сыпался целый рой мелких двухфунтовых осколочных бомбочек, накрывающих землю сплошным ковром и не оставляющих на ней ничего живого. Иногда это был дождь из липкого зловонного студня, который прилипал к любой поверхности и горел так жарко, что в местах, куда он попадал, плавилась и текла сталь. Там, где применялось это оружие, земля превращалась в пепел, а в воздухе еще долго стоял удушливый запах.
Питу на всю оставшуюся жизнь запомнится оплывшая и как бы потекшая от жара ферма водокачки, которую он вчера вечером видел на станции Schepetowka. Скрученные от жара и оплавленные рельсы были сняты и отброшены немецкими ремонтниками в сторону, после чего заменены на новые. А вот ремонтировать разрушенную водокачку они не стали. Наверное, просто не было времени, потому что количество повреждений превосходило все мыслимые пределы. Железная дорога функционировала с трудом, и в ней уже не было того почти идеального порядка, какой буры видели в Западной Европе.
Но все это была, так сказать, теория, потому что эшелон, в котором следовал на Восточный фронт 2-й Блумфонтейнский полк, еще ни разу не попал ни под дневную, ни под ночную бомбежку. Буры пока без особого страха провожали взглядом летящие по небу плотные группы двух– и четырехмоторных самолетов с красными звездами на крыльях. Но все когда-нибудь случается впервые. В ночь с девятнадцатого на двадцатое июля, когда эшелон с трудом пробирался по раздолбанной вдребезги дороге, потратив восемь часов на то, чтобы преодолеть сто двадцать километров, во время отстоя на очередном разъезде недалеко от станции Чуднов солдаты и офицеры полка впервые услышали на востоке гул артиллерийской канонады.
А сегодня утром, лишь только летнее солнце оторвалось от горизонта и стало подниматься в ясное небо, а эшелон на черепашьей скорости по наспех отремонтированному пути подползал к Бердичеву, где-то в вышине раздалось слабое, едва слышное гудение моторов. Прошло еще четверть часа, и со стороны Бердичева, к которому подходил их поезд, прогремел страшный взрыв. В воздух взметнулась туча дыма, смешанная с пылью и обломками. Пару минут спустя раздался еще один такой же взрыв, за ним еще и еще. После третьего взрыва поезд заскрежетал тормозами и застыл словно вкопанный в чистом поле, не доехав до станции всего несколько километров.
– Всем немедленно выйти из вагонов! – заорал бегущий вдоль путей обер-лейтенант железнодорожных войск, сопровождавший эшелон после города Rowno.
Пит Гроббелаар выглянул из вагона. Буры, не привыкшие подчиняться никому, кроме своих командиров, неуверенно толпились в дверях, поглядывая то на немца, то на небо, то на Пита.
– Обер-лейтенант, – крикнул он немцу, – черт побери, вы можете объяснить мне, что здесь происходит и почему мы должны покинуть поезд?
– Лучше делайте то, что вам говорят, майор, – сорванным от крика голосом ответил ему немец, – иначе вы дождетесь, что сюда прилетят «мясники» Иванов, и после их объяснений вы будете слушать уже не меня, а святого Петра. Поторопитесь сами и поторопите ваших солдат, если вам не надоела жизнь.
Едва только Пит успел отдать соответствующую команду и, выскочив из вагона, на несколько десятков метров отбежать от железнодорожного полотна, увлекая за собой своих солдат, как из-за ближайшего леска с ревом вывалилась два десятка остроносых стремительных краснозвездных самолетов в темно-зеленой камуфляжной раскраске, плотной группой идущих прямо на них. Еще мгновение, и они, опустив носы, открыли огонь по эшелону. Было хорошо видно, как на их крыльях затрепетали огненные бабочки выстрелов из пушек и пулеметов, а с пилонов подвески стали срываться огненные кометы реактивных снарядов, помчавшихся к вагонам, в которых только что сидели солдаты и офицеры 2-го Блумфонтейнского полка.
Эрэсы у штурмовиков оказались снаряженные напалмом. В каждом снаряде было шесть литров смеси, и эшелон вспыхнул, подожженный сразу в нескольких местах. Снаряды, не попавшие в цель, разрывались рядом с вагонами, разбрызгивая вокруг себя капли горящего огненного студня. Пит Гроббелаар впервые в жизни услышал, как кричит охваченный пламенем человек, и впервые в жизни увидел, как выглядят обгоревшие до костей тела боевых товарищей.
Один из русских самолетов пронесся над головой Пита, и массивная, еще горячая гильза от авиационной пушки пребольно стукнула его по макушке. Последняя тройка самолетов, пролетев на бреющем над разбегающимися бурами, сыпанула в воздух несколько пачек листовок, после чего русские самолеты, развернувшись, исчезли так же внезапно, как и появились. Наступила тишина, прерываемая только ревом пламени от горящих вагонов и дикими криками тех, кому «повезло» угодить в адское пламя страшного русского зелья.
Пит посмотрел на горящий поезд и поежился. Задержись он там еще немного, и его уже не было бы в живых. Он уцелел, и даже не ранен, что весьма обрадовало Пита. С другой стороны, в вагоне сгорели все его личные вещи, уцелело лишь то, что было при нем. Впрочем, зачем вещи покойнику? Ведь сегодня он лишь чудом остался в живых. А завтра это чудо может и не повториться.
При подсчете потерь выяснилось, что полк лишился около трети своего личного состава, причем большая часть потерь – почти две трети – это убитые и раненые. Таковы реалии современной войны – полк понес невосполнимые потери, даже не вступив в бой с противником.
От Бердичева к фронту бурам пришлось идти пешком. Но путь был не таким уж долгим – около ста двадцати километров до города Киев, где сборная солянка из тыловых немецких, венгерских и словацких частей, охранных батальонов украинских националистов отчаянно пытались отбить недавно освобожденный Киев. Им противостояли части 1-й конно-механизированной армии Буденного, которую каждый день усиливали новыми стрелковыми дивизиями, для закрепления успеха перебрасываемыми из тыла.
Часть 4
Операция «Альтаир»
25 июля 1942 года, 04:00. Таврический фронт, Запорожье, советский плацдарм на правом берегу Днепра в районе Днепрогэса
Советский плацдарм на правом берегу Днепра, образовавшийся в результате рейда тяжелой танковой бригады генерала Бережного и зимнего наступления советских войск, закончившегося освобождением Донбасса, по большей части совпадал с территорией правобережной части Ленинского района города Запорожье. В метельные дни и ночи, когда рушилась конструкция группы армий «Юг» и трещал по швам весь Восточный фронт, взявшим город с налету танкистам и мотострелкам Бережного удалось не только захватить отремонтированную немцами плотину Днепрогэса, вместе с завезенными, но еще не смонтированными сименсовскими генераторами, но и занять всю правобережную часть Ленинского района.
Ширина плацдарма была чуть больше четырех километров, глубина – три, общая протяженность линии фронта – чуть меньше восьми километров. Обороняла плацдарм 270-я стрелковая дивизия из состава 12-й армии[6], занимавшей оборону в районе Запорожья и имеющей соседом справа (с севера) 9-ю армию, а соседом слева (с юга) – 37-ю армию. Связь с левым берегом осуществлялась по внутренней потерне плотины Днепрогэса.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
