– Не буду. И больше не хочу тебя подводить. Никогда.
– Ну, это еще случится. – Он убрал полотенце обратно. – Но все нормально. Я буду рядом.
В окна «КоБры» на нас смотрели два лица. Роуз вытирала глаза, а Гамлет откровенно плакал. О господи, да мы все просто ходячие развалины!
Папа потер руки.
– Готова?
– Да! Подожди, но почему ты передумал?
– Ты очень убедительна, мой раздражающий друг, – сухо произнес он, глядя на фургон.
Роуз как по команде высунулась из окна, ее глаза чудом уже просохли.
– Так, это, конечно, круто, все довольны и счастливы, но у нас осталось полтора часа до судейства!
Я выпучила глаза.
– Мы справимся?
Папа кивнул, слегка стиснув зубы.
– Да, сделаем это.
Мы забрались в фургон. Отец кинул мне футболку «КоБры», и я начала расстегивать рубашку, чтобы надеть ее.
– КЛЭРА! – одновременно закричали три голоса. Я подняла голову: все повернулись ко мне спиной.
– Успокойтесь, святоши, – сказала я, натягивая футболку. – Гамлет, не притворяйся, что тебе это не нравится.
Не хватало только огромной капли пота над его головой, как в смайлике. Он нервно засмеялся и посмотрел на папу. Тот издал странный звук и застучал кастрюлями и сковородками.
– Когда Клара закончит раздеваться, пусть придумает нам план, – буркнул он.
Все тут же засуетились. Мы с папой занялись мясом, Роуз – рисом и гарниром, а Гамлету доверили напитки и сервировку. Как только включился гриль и конфорки, в фургоне стало тепло, и на всех накатило неприятное ощущение паники.
– Десять минут до судейства! – вдруг прокричал Гамлет.
Мы с папой переглянулись. Никогда не видела, чтобы он так нервничал. Размешивая венчиком соус, я попыталась его отвлечь.
– Ты знаешь, как оценивает жюри?
Он кивнул.
– Пока тебя не было, я разузнал информацию. Через десять минут они по очереди подойдут к фургонам и попробуют нашу еду. Ты знаешь, что в судьях Стивен Фитч? – Он практически пищал.
– Знаю, поэтому и внесла нас. Наша еда создана специально для этого мужчины. Уникальные блюда, приготовленные опытным лос-анджелеским иммигрантом, – то, что нужно.
Наши десять минут истекли. Папа носился, проверяя идеальность блюд и добавляя последние штрихи. Протирал края тарелок полотенцем и орлиным глазом осматривал каждую. Я подошла к разливающему напитки Гамлету и придвинула чашку поближе к черпаку, чтобы ни капли не пролилось. Он посмотрел на меня, его щеки раскраснелись от жары и волнения.
– Спасибо.
Я подмигнула. Он стал еще краснее, и я прижалась своими прохладными губами к его горячим.
– Эй, вы двое! Никаких поцелуев, пока занимаетесь едой! – прокричал папа.
И тут где-то на улице прозвучал гудок, заставивший меня прикрыть уши руками. Кто-то заговорил в мегафон:
– Время вышло! Судьи скоро подойдут.
Мы нервно переглянулись. Я обмахнула лицо тарелкой. Роуз быстро пригладила волосы. Гамлет поднял ручку и теперь крутил ее между пальцев. Папа сделал большой глоток воды из контейнера.
Несколько минут спустя я высунула голову в окно, чтобы проверить, где судьи. В соревновании участвовало около двадцати фургонов, поэтому все длилось целую вечность.
Папа прокашлялся.
– Итак, внимание. Я просто хотел вас поблагодарить. Спасибо, что помогали мне этим летом, пусть даже вас заставили. И спасибо за это. – Он посмотрел на меня. – Если бы Клара не записала меня, я бы никогда не решился. Она была права.
Я обмахнула себя тарелкой.
– Я всегда права.
– И скромна, – добавила Роуз.
Гамлет положил руку на папино плечо.
– Не за что, Эдриан, хотя я помог только сегодня.
Папа хитро посмотрел на меня.
– Ты помог в другом.
Ради бога.
Тут в окно постучались. Мы застыли, и Роуз очнулась первая и подбежала к нему с широкой улыбкой, готовая всех очаровать.
– Здравствуйте!
Я подошла к духовке и достала еду, которую мы поставили разогреться. Отец с Гамлетом поднесли тарелки к окну, а Роуз передала напитки.
– Держите, – сказал папа. – Я сейчас выйду и объясню, что вы едите.
Он вышел и пожал руки трем судьям. Один из них работал редактором и вел кулинарную колонку в местной газете, второй – ресторатором во Франции, а последний оказался ресторанным критиком Стивеном Фитчем. Я сдержала визг, когда увидела его лично. Папа пробежался с ними по меню и отступил, чтобы они попробовали еду.
Редактор, высокая японка американского происхождения лет пятидесяти, откусила пирожок, и ее глаза загорелись. Мускулистый француз с бородой отправил в рот целую вилку ломбо и задумчиво прожевал, но выражение его лица ничем не выдало эмоции. А Стивен Фитч с удовольствием налетел на пиканью и вскинул брови, когда наткнулся на специи.
У моих ног собралась, наверное, целая лужа пота. Я отвернулась и выпила немного воды, чтобы отвлечься. Роуз сделала то же самое. Гамлет держался у окна и за всем наблюдал.
Наконец мы услышали, как они поблагодарили папу и пошли дальше. Мы вышли из фургона. Полуденное солнце опускалось к горизонту, и самая жаркая часть дня уже прошла. Не так далеко от нас играл джаз-бэнд, ветерок шелестел листьями эвкалиптов.
Мы устало сели и наконец расслабились. Пока судьи обходили последние фургоны, у нас оставалось время успокоиться и перевести дух. И тут я поняла, что голодна. Вернулась в фургон, чтобы положить еды, и мы молча поели. Казалось, всех настигло эмоциональное потрясение последних суток.
Нас снова напугал гудок. Кто-то заговорил в мегафон:
– У нас есть победитель! Все участники, пожалуйста, соберитесь в центре парковки для оглашения результатов!
Ох! Мы побежали к месту. Толпа бурлила энергией, я посмотрела на выстроившихся возле меня людей и очень сильно сжала руку Гамлета. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ради моего папы. Он это заслужил. Пожалуйста. Я даже не знала, кого умоляла.
Мне было невыносимо смотреть на отразившуюся на папином лице надежду, поэтому я перевела взгляд на судей перед нами. Мегафон перешел к Стивену Фитчу, и он откашлялся.
– Большое спасибо всем участникам этого года. Как и предсказывалось, задание выдалось сложным. Еда в этом городе намного лучше, чем В ЛЮБОМ ДРУГОМ в мире! – Все зааплодировали. – Она олицетворяет сердце Лос-Анджелеса и его людей.
Я чувствовала, что задыхаюсь, и думала о том, что папина любовь всегда была тесно связана с едой. Что я ассоциировала свой город с различными культурами, которые привозили сюда семьи со всего мира. Смелые люди, такие как мой папа.
