Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Меня не раз спрашивали потом, в том числе и следователи на многочисленных допросах: не могли бы мы отказаться читать документы ГКЧП по ТВ и радио? В ответ я всякий раз подчеркивал, что выбора у нас не было. В соответствии со статьей 23 Закона о печати, мы обязаны были огласить эти документы без всякой правки, поскольку они подписаны высшими должностными лицами страны. Ас точки зрения профессиональной такой отказ был бы тягчайшей ошибкой. Как это понимать: с утра в Москве введено чрезвычайное положение, а мы должны вместо документов показывать развлекательную программу «Телеутро» — так, что ли? Было бы дикостью с нашей стороны, если бы в условиях, когда захвачен телецентр, когда на этажах разместились представители трех-четырех родов войск, когда на улицы и площади столицы входили танки и вооруженные формирования, мы на ТВ и радио делали бы вид, что ничего особого не происходит. Я уж не говорю о том, что надо быть реалистами, ведь мы работали под неослабевающим контролем. Чужие люди дежурили на этажах, находились в моей приемной. У меня было ощущение, что все, что происходит вокруг, о чем говорится в кабинетах, в зале заседаний, абсолютно прозрачно.
Вышло так, что именно на этот месяц выпал пик моих перегрузок. 5 августа я рассмотрел и утвердил программы телевидения и радиовещания на неделю — с 19 по 26 августа. Это всегда делалось заранее, чтобы объявленные передачи успели опубликовать не только газеты, но и журналы. Такой порядок сохранился и по сей день. И тогда, и теперь по четвергам и пятницам в печати публикуются программы телевидения на следующую неделю. И если сегодня открыть газеты за 16 и 17 августа 1991 года, то в них можно обнаружить теленеделю на 19–26 августа.
Посмотрите, каким был объявлен телевизионный день на роковой понедельник 19 августа. Вы обнаружите, что там планировался показ фильма-балета «Лебединое озеро» и нового художественного телефильма «Три ночи».
Однако вспомним: сколько же позднее было публикаций, теле- и радиопередач, в которых складывался миф, будто Кравченко специально поставил в первый же день путча «Лебединое озеро». Полная чушь! Как чушь и то, что на этот же день была специально спланирована премьера телефильма под красноречивым названием «Три ночи». Надо же было такому случиться, что путч длился ровно три ночи и три дня!
Моим коллегам-журналистам, столько сил потратившим на создание мифа о «Лебедином озере», куда уместнее было бы спросить, почему в день путча я так и не отменил объявленный показ «Лебединого озера». Не правда ли, интересный вопрос? Но ответ на него будет дан чуть позже.
Одной из самых крупных ошибок руководителей ГКЧП была полнейшая неспособность грамотно распорядиться и умело использовать работу государственных средств массовой информации. И прежде всего электронных — телевидения и радиовещания. Осуществлялись меры только запретительные, тогда как надо было задействовать теле- и радиоканалы для обстоятельного, а главное, доказательного разъяснения целей и задач создания ГКЧП. Вместо этого было приказано исключить из программ какой бы то ни было живой эфир, а работу Второго канала дублировать с Первым, чтобы российские власти не могли использовать свой канал «в подрывных целях».
Модель сдвоенного канала, когда одни и те же передачи идут одновременно по обоим общесоюзным каналам, мне была хорошо известна по печальным временам похорон генеральных секретарей ЦК. Так что все это не раз отрабатывалось в программной сетке. Принципиальным было то, что я принял решение не ломать по возможности заранее объявленную и опубликованную на предыдущей неделе программу телевизионного дня на 19 августа. А она предусматривала показ фильма-балета «Лебединое озеро» и нового телефильма «Три ночи».
Почему я так поступил? Мне совершенно не ясна была роль Горбачева в объявлении чрезвычайного положения. Хорошо зная его склонность к большим политическим маневрам и стремление никогда не «засвечиваться» при принятии рискованных и непопулярных решений, я вполне мог предполагать, что ГКЧП освящен и волею президента. С другой стороны, а вдруг он действительно тяжело болен и его фактически отстраняют от власти? Тогда мне, слывшему человеком Горбачева, просто неприлично было восставать против него.
И потом, настораживал такой факт. Ведь если всерьез было решено поставить самое мощное пропагандистское оружие — телевидение и радиовещание — под контроль ГКЧП, меня заранее (хотя бы за сутки) ввели бы в курс дела. А тут при самых таинственных обстоятельствах вывозят ночью с государственной дачи и заговорщически сообщают сенсационную новость. Сообщают в последний час, не понимая специфики работы телевидения и радиовещания. Ведь, скажем, информационно-развлекательная передача «Телеутро» еще в 10 часов вечера предыдущего дня пошла в прямом эфире на Дальний Восток (там уже было б утра местного времени). И через каждые два часа она повторялась в том же режиме на другие регионы страны, постепенно приближаясь к Москве, то есть в шесть утра, когда надо было выпускать «Телеутро» на центральные области России, должен был состояться пятый выход программы. Парадокс в том, что к шести утра, когда в Москве была отменена развлекательная программа «Телеутро» (какие уже тут развлечения, когда телецентр окружен бронетранспортерами и воинскими подразделениями), вся остальная страна — за Уралом, в Казахстане, Средней Азии — успела посмотреть многие программы телевизионного дня в том варианте, какой заранее объявлялся.
Ничего этого не учитывали в ГКЧП. К тому же тысячи людей, как обычно, работали ночью в Останкине на эфире. Их, кстати, утром не выпускали из телецентра, а тех, кто прибыл им на смену, не впускали, пока я не сумел снять эти кордоны.
Замечу, что в Останкине, только в телецентре, числилось около девяти тысяч работников. Присовокупите еще более трех тысяч тележурналистов — и тогда поймете, какой огромный коллектив работал круглосуточно на подготовке и выпуске передач в эфир. А ведь еще тысячи радийных работников готовили радиопередачи. Да плюс иновещание, на котором мы на 83 языках мира выпускали круглосуточно более 280 часов радиопрограмм на зарубежные страны.
Представляете, какая информационная махина была в руках государства! Но как ею распорядиться, если перед тобой ставится в последний час, да еще ночью, фантастически сложная задача о перестройке всего вещания под режим чрезвычайного положения?
Такая задача даже волшебнику не под силу, и потому я принял решение не отменять заранее объявленные теле-и радиопрограммы. Отложили только музыкально-развлекательные передачи. Вот почему мы сохранили в эфире и «Лебединое озеро», и премьеру телефильма «Три ночи», которые были объявлены в программе телевизионного дня еще на прошлой неделе.
А в течение дня 19 августа был сущий ад. Как будто вся страна навалилась на нас. Руководители республик, краев и областей еще плохо понимали, что происходит. Многие звонили мне, чтобы сориентироваться. Помню, по нескольку часов кряду я держал в руках телефонные трубки.
Попытался сам связаться с Горбачевым. Понял, спецсвязь с ним заблокирована. Выходил на членов ГКЧП, уговаривая их выступить по телевидению и разъяснить, что же на самом деле происходит. Никто не согласился, сославшись на то, что вечером состоится пресс-конференция, вот ее и надо показать в прямом эфире. Один только Анатолий Лукьянов пообещал дать комментарий, но только на другой день. «Понимаешь, Леонид Петрович, — сказал он, — главная моя головная боль — срочно созвать Верховный Совет. На поиск их брошены наличные люди аппарата. Ведь у всех отпуска, разъехались по всему Союзу, а некоторые и за рубежом».
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
