Только тот, кто сам прошел через советские тюрьмы, может правильно судить о них.
Майор Хартманн Грассер, советский пленник 1945–1949
– Ты грязная фашистская собака! Разве ты не знаешь, что находишься полностью в нашей власти? Здесь, в России, мы можем сделать с тобой все, что пожелаем, – ВСЕ. Никто не узнает, что случилось с тобой, Хартманн.
Офицер НКВД приблизил свое желтоватое лицо к лицу Эриха:
– Что ты скажешь, если мы принесем тебе – прямо сюда, на подносе – голову твоей жены и твоего ребенка?
Эрих почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Офицер НКВД продолжал давить на свою беспомощную жертву:
– Ты знаешь, что мы можем отправить наших оперативников из Восточной Германии прямо в Штутгарт и убить твою жену прямо в Германии? Вспомни, как мы проучили Троцкого. А генерала Миллера в Париже? Мы можем достать кого угодно где угодно по всему миру.
Эта угроза русского офицера нанесла Эриху страшный удар. Во мраке одиночных карцеров он всегда думал только об одном. У него оставался единственный якорь в океане мрака, готового поглотить тело и душу, – Уш. Яркие воспоминания о встречах с ней в доме ее родителей в Цуффенгаузене или в собственном доме Хартманнов в Вейле были его прибежищем и спасением.
Пока Уш находится дома в безопасности, Эрих сумеет выдержать все атаки НКВД. Но сейчас страх парализовал его. Они грозили уничтожить главный источник его силы. Однако он сумел взять себя в руки и холодно посмотреть на офицера НКВД.
– Вы можете делать все, что хотите. Сила ваша. Я это знаю. Но я не буду работать против своей страны и своих товарищей по заключению.
Эрих твердо уставился прямо в глаза русскому. Через минуту тот не выдержал. Потом офицер НКВД ударил кулаком по ладони:
– Проклятье, Хартманн! Черт бы тебя побрал! Почему ты не хочешь работать на нас?
Подобные сцены повторялись в нескольких советских тюрьмах. 18 или 20 следователей НКВД делали ему любые мыслимые предложения. Их методы варьировались от грязного шантажа до предложений поступить в ВВС Восточной Германии. Эрих всегда отвечал одно и то же – нет . Если его друзья, сослуживцы и начальники сегодня считают его упрямцем, пусть они вспомнят, что это качество выработалось у него после 10 лет тяжелейших испытаний.
Немецкие пленные в России находились в распоряжении НКВД. Армия бывших солдат превратилась в армию рабов. Многие сразу после войны погибли от голода. Русские могли заставить опытных немецких инженеров и техников работать над восстановлением России, однако вмешался НКВД, который принял иррациональное решение – сломить своих пленников, заставить их перестать быть людьми. Секретная полиция начала реализацию программы психологической войны, более отвечавшую советским интересам, чем физическое мщение.
Давление на немецких пленных никогда не ослабевало. Главным оружием подавления личности стала нехватка питания. НКВД создал в тюрьмах атмосферу безнадежности, подозрительности, лжи и бесконечной пропаганды. Физические пытки, которые практиковались в Гестапо, были строго запрещены, как орудие капиталистических эксплуататоров. Советские методы разрушения личности были более эффективны.
Эрих узнал о запрете избивать заключенных вскоре после того, как попал в плен. Русская бюрократия собрала такие груды документов относительно пленных, что сама же в них захлебнулась. В Грязовце разведслужба НКВД оспаривала, что Эрих тот самый Карая-1, знаменитый Черный Дьявол Юга. Его вызвали на допрос два офицера НКВД. Они листали дело, когда охранники ввели Эриха в кабинет.
Один офицер НКВД яростно потряс головой.
– Я уверен, что это не тот человек, – сказал он по-русски.
Второй офицер казался немного смущенным. Первый офицер подошел к Эриху и указал на его отрастающий ежик.
– Смотри, – сказал он по-русски товарищу, – он светлый блондин. Просто соломенные волосы. Он не может быть Черным Дьяволом.
Эрих достаточно понимал русский, чтобы уловить, что они обсуждают цвет его волос [7] .
Второй офицер ткнул пальцем в дело.
– Хартманн, не пытайся отрицать, что ты сбил 352 самолета на русском фронте. У нас все записано.
Эрих безразлично кивнул. Они обращались к нему на немецком.
– Но тогда ты являешься лучшим асом Германии! – русский пришел в восторг.
Эрих покачал головой:
– Нет, я не являюсь лучшим асом Германии.
– Но больше ни один летчик не сбил такого числа самолетов, – возразил русский.
Эрих ласково улыбнулся, как школьный учитель, вдалбливающий премудрости математики бестолковому студенту.
– Да. Но я сбивал только русские самолеты и всего несколько американских машин. На Западном фронте пилот по имени Марсель сбил 150 британских самолетов. В наших ВВС один британский самолет приравнивается к трем русским. Так что лучшим истребителем является Марсель, а не я.
Последовал жаркий обмен ругательствами между русскими. Им не понравилось такое унижение их летчиков. Эрих смирно сидел, пока они не успокоились и снова не обратились к нему. Вопросы сыпались градом, следователи хотели, чтобы он подтвердил материалы дела. Наконец Эрих решил, что дальнейшее запирательство не имеет смысла. Эти гончие узнают правду, скажет он это сам или нет.
– Ты подтверждаешь, что ты был Черным Дьяволом?
– Именно так называли меня русские радиостанции во время войны.
– Но твои волосы просто соломенные, – возразил один из офицеров НКВД.
– У меня всегда были светлые волосы, – сказал Эрих. – Но пару месяцев мой самолет был покрашен в черный цвет, и ваши летчики прозвали меня Черным Дьяволом.
