Лилиан с трудом удержалась от улыбки.
— Понятно. В нашем браке дело будет обстоять так: мне придется всякий раз использовать свои чары, когда захочется что-то получить.
— Не совсем, хотя…
В его глазах плясали дразнящие искорки.
— Ваши чары, несомненно, сделают меня уступчивее. Лилиан никогда еще не видела Маркуса таким веселым.
Он заигрывал, дразнил, подшучивал над ней. Очевидно, ему было легко и спокойно. Этот мужчина, развалившийся на ковре рядом с ней, ничем не напоминал надменного лорда Уэстклифа, каким все его знают. Он усадил ее поудобнее и провел рукой по ее ноге, обхватив наконец узенькую лодыжку. И ее вдруг затопила волна счастья. «И дело тут не только в физической близости, — подумала она. — Я просто люблю его всей душой».
— Вы думаете, мы поладим? — спросила она нерешительно, играя с узлом его серого муарового галстука. — Мы ведь противоположности во всем, куда ни кинь.
Маркус поцеловал ее запястья, проведя губами по линии тонких голубых вен под нежной белой кожей.
— Я прихожу к мнению, что было бы неразумно брать жену, которая во всем похожа на меня. Это стало бы в высшей степени ошибочным решением.
— Возможно, вы правы, — согласилась Лилиан, гладя его коротко остриженные виски. — Вам нужна жена, которая не даст вам пребывать в мрачности все время. Которая… — Она замерла, когда его язык коснулся нежной кожи в сгибе локтя, пытаясь собраться с мыслями. — Которая сможет привести вас в чувство, когда вы напустите на себя особенно напыщенный вид.
— Я никогда не бываю слишком уж напыщенным, — возразил Маркус, отводя в сторону ворот ее рубашки, закрывающий восхитительный изгиб шеи. У нее захватило дыхание, когда он начал целовать ее ключицу.
— А как бы вы назвали того, кто держит себя с такой самоуверенностью, словно знает все на свете, и считает идиотами всех, кто с ним не согласен?
— В большинстве случаев люди, которые не соглашаются со мной, действительно идиоты. Ничего не поделаешь.
Лилиан тихо засмеялась и положила голову на сгиб его локтя, позволяя ему целовать себя в шею.
— Когда же мы приступим к переговорам? — спросила она. «Какой хриплый у меня голос», — удивилась она.
— Сегодня вечером. Вы придете в мою спальню. Она посмотрела на него с сомнением.
— Это особая хитрость, с помощью которой вы сможете оказывать на меня давление?
Маркус откинулся назад, чтобы посмотреть ей в лицо, и сурово ответил:
— Разумеется, нет. Я намерен самым серьезным образом обсудить все спорные вопросы, чтобы исключить в дальнейшем любые ваши сомнения по поводу брака со мной.
— Понятно…
— А после этого я стану оказывать на вас давление самым бессовестным образом.
И он поцеловал ее. Она даже не успела улыбнуться. В первый раз за все время она услышала от него фривольную фразу. Обычно пуританская сдержанность сковывала его язык, а вот ей такие фразы давались без малейших усилий. Может быть, он уже учится у нее?
— Но сейчас, — сказал Маркус, — мне нужно решить одну задачку из области логики.
— Какую задачку?
Лилиан вдруг пришлось приподняться и сесть прямо. Она почувствовала возбуждение его плоти, нараставшее под весом ее тела…
Большим пальцем он погладил ее губы, а потом, не в силах удержаться, поцеловал в последний раз. Ошеломленная бурей собственных чувств, разбуженных этим поцелуем, она обмякла в его руках, пытаясь отдышаться.
— Задача состоит в том, — шепнул Маркус, — чтобы отправить вас наверх, в вашу комнату, да так, чтобы никто не смог увидеть вас в ночной рубашке.
Глава 20
Так и осталось неясным, то ли это Дейзи «рассыпала горох», как выражались в Америке, то ли новость разнесла Аннабел, которой муж, видимо, поведал о сцене в кабинете. Встретившись с «желтофиолями» за обедом, Лилиан сразу поняла, что ее тайна выплыла наружу. Они знали — это читалось у них на лицах. Смущенная улыбка Эви, заговорщицкий вид Дейзи, нарочитая беззаботность Аннабел. Лилиан покраснела. Ей захотелось провалиться сквозь землю, только бы избежать их любопытных взглядов. Раньше она с легкостью могла нацепить на себя циничный вид. Он служил ей маской всякий раз, когда ей хотелось скрыть испуг, замешательство, одиночество. Но сейчас ей не хотелось притворяться. Она чувствовала себя открытой и уязвимой.
Аннабел заговорила первой:
— Какое скучное выдалось утро! — Она деланно зевнула, прикрыв рот рукой. — Надеюсь, кто-нибудь придумает, о чем поболтать? Нет ли свежих новостей?
Она не сводила пристального взгляда с напряженного лица Лилиан. Подошел лакей и принес чай для Лилиан. Дождавшись, когда он уйдет, Аннабел продолжила:
— Ты сегодня что-то припозднилась, дорогая. Тебе хорошо спалось?
Лилиан прищурилась и пристально посмотрела на веселящуюся подругу.
— По правде говоря, нет.
Эви подавилась чаем, а Аннабел усмехнулась и весело сказала:
— Почему бы тебе не поделиться новостью, Лилиан? А потом я расскажу тебе еще одну. Не сомневаюсь, однако, что твоя новость гораздо интереснее моей.
— Ты, кажется, и так все уже знаешь, — буркнула Лилиан и сделала глубокий глоток, пытаясь скрыть смущение. Чай оказался слишком горячим, и она обожгла язык. Пришлось поставить чашку на стол и выдержать пристальный взгляд Аннабел. Но подруга уже смягчилась и с симпатией посматривала на Лилиан.
— Все в порядке? — участливо спросила Аннабел.
— Не знаю, — призналась Лилиан. — Я словно сама не своя. Я рада, счастлива, но в то же время…
— Ты боишься? — тихо спросила Аннабел.
Месяц назад Лилиан предпочла бы умереть под пыткой, чем признаться, что ей страшно, сейчас же она просто кивнула.
— Человек, который, по общему мнению, не отличается добросердечием или особой чувствительностью, может подумать, что я у него в руках. Мне это не нравится. Ясно ведь, что мы не совсем совпадаем по темпераменту.
— Но физически он тебе нравится? — спросила Аннабел.
— К сожалению, да.
— Почему «к сожалению»?
— Потому что намного проще выйти замуж за человека, с которым тебя связывает просто дружба, а не…
Все трое наклонились к ней поближе.
— Ч-что? — спросила Эви, округлив глаза.
— Страсть. Огненная, испепеляющая, непристойная.
— Боже! — ахнула Эви, без сил бросаясь на спинку стула. Аннабел хмыкнула, а Дейзи изумленно уставилась на сестру.
— И это тот мужчина, поцелуи которого «можно терпеть»? — напомнила Аннабел.
Лилиан ухмыльнулась и уставилась в чашку с дымящимся чаем.
