— Да, с этим я согласна.
— Он также высказал еще одну очень глубокую мысль, моя дорогая.
— Какую же именно?
Нуньо наклонился и прошептал ей на ухо:
— Мы всегда готовы жить, но никогда не живем.
Эта фраза настолько глубоко запала в душу Элен, что она размышляла над ней на протяжении всего ланча, а затем целый день. По какой-то странной причине она не способна была думать ни о чем другом…
— Феде? — сказал Хэл, занимаясь чисткой зубов над умывальником.
— Да?
— Как ты думаешь, папа собирается остаться?
Федерика повесила мокрое полотенце на батарею.
— Не знаю, — ответила она, не желая озвучивать свои надежды.
— Может, он заберет нас обратно в Вину, — добавил он, сплевывая пасту под струйку воды.
— Не думаю, что он возьмет нас в Вину, Хэл, — осторожно ответила она.
— Почему нет?
— Потому что сейчас мы живем здесь.
— Я бы предпочел жить в Вине, — решительно произнес он.
— Но здесь тебя любят бабушка и дед.
— Я скучаю по Абуэлито. — Он сделал печальное лицо.
— И я тоже, Хэл.
— Дед не носит меня на плечах и не крутит меня вокруг себя, — пожаловался он.
— Я знаю.
— И не катает меня на пони.
— Он очень занят.
— Я хочу вернуться в Вину. Я думаю, что Абуэлито тоже скучает без меня.
— Конечно, так и есть. Я уверена, что они с Абуэлитой скучают без нас, — с тоской произнесла она. — Уже пора в постель, Хэл. Почитать тебе книжку?
— А где мама? — спросил он, шлепая босыми ногами по полу ванной комнаты.
— В доме, где живут Люсьен и Джои.
— Она всегда там сидит.
— Знаю. Ей нравится у Эплби.
— А мне не нравится.
— Нет, нравится.
— Нет, не нравится.
— Но ты постоянно играешь с Джои.
— Мне не нравится Джои.
Федерика вздохнула, предвидя ссору.
— Пойдем. Я прочитаю тебе рассказ, — с показным энтузиазмом воскликнула она, чтобы переключить его внимание.
— Я хочу, чтобы мне читала мама, — настаивал он. — Я не буду спать, пока она не придет.
— А как насчет бабушки?
— Я хочу маму, — захныкал он и упрямо скрестил на груди руки.
— Ладно, — вздохнула она. — Ложись в постель и жди возвращения мамы, она надолго не задержится, — уверенно сказала Федерика, прекрасно зная, что к ее возвращению они оба уже давно будут спать.
Было уже поздно, когда Федерика услышала за окном шуршание колес автомобиля по гравию. На мгновение в спальне мелькнул отблеск света, и она снова погрузилась во тьму, когда выключили двигатель. Она прислушалась к голосам родителей, спешивших поскорее попасть с холода в дом. Они смеялись, но толком ничего расслышать не удалось. Мама давно так радостно не смеялась, значит, возможно, отец не уедет. Федерика села в кровати и напрягла слух, стремясь услышать другие подтверждения своих выводов. Однако их приглушенные голоса не свидетельствовали ни о чем большем, чем дружеские отношения.
— Я действительно сегодня вечером получила удовольствие, — произнесла Элен, поднимаясь по лестнице. Федерика затаилась в темноте, наблюдая за появлением матери сквозь щелку в двери.
— Я тоже, — согласился Рамон, следуя за ней.
Элен остановилась у двери Федерики.
— Я рада, что тебе понравились Эплби, — тихо, чтобы не разбудить детей, сказала она.
— Нуньо — большой оригинал, — хохотнул он. — И Иниго тоже.
— Ты единственный из всех, кого я знаю, кто понял рассуждения Иниго. Он практически ни с кем не разговаривает и все время сидит, запершись в своем кабинете. Наверное, это просто изводит Ингрид.
— Должен сказать, что я нашел его очаровательным.
— Не представляю, о чем вы могли говорить.
— Обо всем.
— Неужели?
— Он человек образованный и мудрый. Нужно только преодолеть его разочарование в людях.
— Разочарование? — она нахмурилась.
— Он не обладает способностью Нуньо возвышаться над мирской суетой.
— Как Ингрид.
— Точно. Он проводит свое время, размышляя о жизни и сосредотачиваясь только на негативном. Если мы будем достаточно подробно искать, то обнаружим уродство в чем угодно. Фокус состоит в том, чтобы не делать этого.
— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, — сказала она и хихикнула, чтобы скрыть свое невежество. — Кстати, я хотела бы поблагодарить тебя за внимание к Хэлу в последние несколько дней.
— Он чудесный ребенок, — ответил Рамон.
— Да, но с ним никогда не знаешь, что последует дальше. Для него важно чувствовать твое внимание. Я знаю, что тебе интереснее с Федерикой. Она старше и более явно проявляет свою любовь к тебе. Но Хэл тоже тебя любит, хотя еще не совсем это понимает.
— Мне было приятно пообщаться с ними. — Он кивнул, а затем зевнул.
— И мне было приятно, — сказала она и пристально посмотрела на него.
Он поймал ее взгляд и печально улыбнулся.
— Да, было приятно, — произнес он так тихо, что Федерика едва услышала его.
— Я рада, что ты приехал.
— Я тоже.
Они немного постояли в неловкой тишине, прежде чем Рамон двинулся по коридору.
— Спокойной ночи, Элен.
— Спи спокойно, Рамон. — Она смотрела, как он уходил, испытывая теплое ощущение, а затем и сама скрылась из виду.
Федерика почувствовала, как дрожь предвосхищения заставила ее кожу покрыться мурашками. Но ей было жарко, и она была очень возбуждена. Она закрыла глаза и вдохновилась надеждой на то, что развернувшаяся перед ней сцена явилась началом новой любви между ее родителями. Теперь она уверилась, что отец намерен остаться.
Элен лежала в постели и думала о Рамоне. Потом она вспомнила, как Нуньо сказал: «Мы всегда готовы жить, но никогда не живем». Она мысленно повторяла эту фразу снова и снова, раздумывая над ее смыслом и тем, насколько это применимо к ней лично. Нуньо был чертовски прав. Рамон всегда жил. Он не заботился о приготовлениях, а просто окунался в поток жизни так, как мог, зато она постоянно занималась приготовлениями к жизни. Рамон жил как большая птица — для него не существовало границ, и он летел туда, куда хотел и когда хотел. Она завидовала стихийности его поведения, но ненавидела его безответственность. Он не желал отвечать ни за что, даже когда речь шла о просьбах его детей, не говоря уже о мольбах жены. Но зато он действительно жил. Ральф Вальдо Эмерсон безусловно одобрил бы его образ жизни.
