Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
– Выпей-ка!
Послушно выпил, послушно лег. Обняла, защищая, укрывая, – как крыльями обняла. Стала гладить по голове, по напряженной спине, целовать мокрое лицо. Силой разогнула сжатые кулаки – он так их стиснул, что отметины от ногтей остались на ладони. Отпускало постепенно, словно бурлящий внутри черный водоворот гнева иссякал, стихал, и вот уже нет яростного кипения, ровная медленная река омывает его от макушки до кончиков пальцев…
– Господи! И ты с этим жил!
– Да.
Медленная река… Темная вода, отражения облаков и прибрежного леса, легкая лодочка-долбленка – узкая и длинная…
– И ни с кем не поговорил?
– Нет. Это ты делаешь?
– Что, милый?
– Лодочку?
– Я.
Узкая длинная лодочка скользит, легко разрезая воду, почти не оставляя следа на воде. Он правит стоя, одним веслом, а Марина полулежит напротив, опустив руку в воду, и волосы – длинные, лунные! – плывут за ней по воде…
– Как красиво… я напишу это!
– Напиши. Лёш, ты же прекрасно знаешь, что она жива-здорова. Никого ты не убивал.
– Марин, какая разница? Все равно что убил. Я на последней секунде удержался. Дочку представил. Мелькнуло в голове – она же ей мать все-таки.
– Вот видишь!
– Это все равно.
– Нет. Посмотри на меня. Ну!
Посмотрел. И понял – это она его держит, не дает уйти обратно, в черную слепую смерть, которую столько лет носил в душе.
– Ты. Не. Убил. Ты – устоял. Понимаешь? Ты сделал свой выбор. Ты мог убить, легко мог. И не сделал.
– Ты так это видишь?
– Да. Это так.
– Но мог же?
– Лёша, любой может.
– Любой?
– Любой. В зависимости от обстоятельств. Мы ничего про себя не знаем, пока не сделаем. Повернись!
Леший лег на спину, она закрыла глаза и положила руки ему на грудь. И, как тогда в лунную ночь, побежали по его телу теплые ладошки, нащупывая чуткими пальцами источник черной убийственной силы.
– Вот здесь! – показал он, ощущая, где сплелись в клубок все его ужасы – там, под ребрами, все болело, как после хорошего удара.
– Да, здесь. Терпи! – сказала Марина.
Он вскрикнул от неожиданности, а потом только зубами заскрипел – это было совсем не то, что в прошлый раз! Тогда он почти ничего не чувствовал – лишь легкое возбуждение, слабое покалывание, прилив горячей крови. Было приятно, чуть щекотно и слегка жутковато. А сейчас! Словно Марина… вытягивала что-то из него! Что-то липкое, цепкое, проросшее сквозь кости, хрящи, мускулы и нервы. Выдирала с хрустом, с кровью, с болью, и длилось это целую вечность. Наконец все кончилось.
Леший осторожно вздохнул, потом еще… Тело ломило, но так приятно, как будто… как будто долго плавал, а потом лег обсохнуть на солнышке. Он открыл глаза. Марина сидела на коленях, опустив голову. Лицо напряженное, усталое, капельки пота на лбу. Он понял – нелегко ей далось. Хотел обнять, увидел – руки сложила ковшиком и… держит что-то! Словно черный огонь у нее там, в ладонях, то черный, то красный – как горящие угли. И даже пальцы вспыхивают розовым отсветом. Потом ладони разжала – растаял и развеялся прозрачный дымок.
– Все! – улыбнулась и легла к нему.
И правда, все прошло. Как не бывало.
– Спасибо тебе, ангел мой! Спасибо!
– Легче стало?
– Да.
– Ну и хорошо.
Ужас, мучивший Лешего, ушел, и ему захотелось поговорить – он так долго об этом молчал:
– Знаешь, что меня больнее всего ударило?
– Обман?
– Обман, ложь – да, но главное… Главное, что я ради этой лжи… от любимой женщины отказался! От тебя!
– Но ты же не знал, что кругом обман!
– Не знал. Хотя мог бы и догадаться. Мне Татьяна все время намекала, а я только злился. Все хотелось правее всех быть. Нет, каков идиот, а?
– Перестань, ну что ты.
– Ты знаешь, я ведь в деревне-то почему прижился? Мне с людьми страшно было, а там нет никого. Я спасался.
– Ты людей боялся?
– Да нет, я себя боялся. Я ведь и пить начал поэтому, и машину продал.
– Машину?
– Ну да. Ты думала, из-за денег? Да что я, работы бы не нашел? Нет. Я же… Я два раза чуть не разбился.
– Господи!
– Первый раз нечаянно, просто… дорожная ситуация. А второй… А, ладно, что вспоминать. Подумал – третий раз последним будет. И продал от греха подальше. И тебя не искал тоже поэтому. Думал: зачем я тебе такой? Хотя три раза звонил.
– Ты мне звонил? Когда?
– Да из запоя вышел и стал звонить. Первый раз никто не ответил, второй раз – ты подошла, но, видно, с мамой совсем плохо было, ты даже не поняла, кто это, только кричала: «Вадим, Вадим!» А в третий раз он трубку снял. Ну, я подумал: «Значит, не судьба».
– Не судьба. Теперь я понимаю, почему ты тогда в деревне никак не решался. А я-то думала! Вот дура! Я ведь тоже тогда загадала – пришла к тебе поговорить, а у тебя замок на двери, я тоже подумала: «Не судьба». Дальше – омут…
– Марин, а как ты думаешь… не повторится? Не страшно тебе со мной?
– Тебе же со мной не страшно? Мы вместе – это счастье. А повторится – не повторится: кто ж знает? Я дальнего будущего не вижу. Так, чуть-чуть.
– А вот ты сказала: «Любой может убить» И… ты? Можешь?
– Могу. Лёш, да я за тебя, за нашего ребенка – любому горло перегрызу.
Марина поцеловала его – с той же страстью, с какой только что произнесла эти слова, вышедшие не из сердца, не из рассудка, а из самой темной глубины подсознания, из той природной, звериной сердцевины, что прячется до поры до времени в каждом из человеческих существ. Которую так трудно избыть до конца, как ни старайся, как ни вымывай ее светом Любви… И оба словно упали друг в друга, спасая себя, освобождая от страха, стыда и чувства вины, – упали и взлетели, поднимаясь все выше, туда, где в слепящей бездне света женский голос, полный страсти, пел: «Ты мой коханый! Ты мой повелитель!», а мужской голос, искрящийся от восторга, ликовал: «О, повтори, повтори, Марина!»
Алексей очень тяжело переживал Маринину беременность, особенно первые месяцы, когда у нее начался страшный токсикоз: она ходила зеленая, ничего не ела, ее тошнило от запаха масляной краски и пинена, так что Лёшка не мог работать дома. Потом Марина вспоминала это время с ужасом, не веря, что они все выжили: она совершенно не справлялась с собой – гормональная перестройка разладила ее внутреннюю «машинку», и Марину то и дело «зашкаливало» так, что Лёшка всерьез раздумывал, а не завести ли металлическую посуду – фарфоровая то и дело билась.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
