– Конечно нет, что вы такое выдумываете?! – возмутилась женщина. – Я уже даже в магазин сходила! Но хорошо, что вы позвонили. Я вчера пыталась с вами связаться, но ваш телефон был выключен.
– Что случилось?
– Вчера четыре раза звонил господин Дислер. Речь о вашей квартире. Он сказал, дело срочное.
– Марсель? Вот черт.
– До вас он дозвониться тоже не смог. Кроме того, звонила какая-то госпожа Флюк.
Госпожа Флюк? Это Элла. Может, вспомнила еще что-то об Аннетт?
– Я перезвоню им обоим. Мне жаль, что вы не могли со мной связаться. Но у меня мобильный сломался, и я… Не важно. Вы должны отменить встречу с «Тройбур».
– Что?! Вы не можете так поступить! Господин Кэмпбелл-Шильдкнехт в прошлый раз был очень недоволен.
– Я знаю. Но ничего поделать не могу. Скажите ему, что произошел несчастный случай. Я в больнице. Я не смогу прийти.
– В больнице? О господи! Плохо дело?
– Ничего, поправлюсь. Я с вами в понедельник свяжусь. А вы удерживайте нашу крепость, госпожа Клопп.
Прежде чем секретарша успела что-то ответить, он положил трубку. Проклятая квартира. Этот пентхаус с самого начала приносил ему одни неприятности, и теперь произошла еще какая-то катастрофа, в этом Филипп был уверен. Нужно позвонить Марселю, нельзя бросать его в беде.
– Алло? – Голос Марселя прозвучал удивленно.
– Это я, Филипп.
– Ну наконец-то! У тебя новый номер? Я пытался с тобой связаться. Тут столько всего произошло! Ты должен немедленно приехать.
– Что случилось?
– Вчера кто-то вломился в пентхаус. Ничего не украли, квартира-то пустая. Но, похоже, это разозлило грабителей.
– Что значит «похоже»?
– Они разгромили все. Заляпали стены краской, облили плитку на кухне и в ванной кислотой, в гостиной сбили штукатурку, в углу помочились. Лишь бы разрушить все. Выглядит ужасно. Я вызвал полицию, до тебя же дозвониться не мог.
Филипп опустился на кровать. «Это конец, – подумал он. – Этого ни одна страховка не покроет». У него не было сил в третий раз приводить квартиру в порядок.
– Эти грабители… случайно, не оставили какой-нибудь знак? – спокойно спросил он.
– Какой знак?
– Латинское V.
– Ну… такой как бы клин. Похож на латинскую V. Что это значит? Филипп, у тебя неприятности?
– Я сейчас не могу тебе объяснить, Марсель.
– Ты где? Хоть это ты мне можешь сказать?
– На Балтийском море. Уехал в отпуск на пару дней.
– С Вивиан?
– Нет, один. Мы расстались.
На другом конце провода воцарилась тишина.
– Дружище, мне так жаль…
– Ну, мы хотя бы не успели пожениться. – Филипп горько рассмеялся.
– Это она… или ты… В смысле…
– Мы оба так решили. Мы просто не подходим друг другу.
– Филипп, дружище, вот гадство, а? А теперь еще и с квартирой проблемы. В последнее время ты словно притягиваешь неудачи. Даже не знаю, что сказать. Мне к тебе приехать?
– Нет, все в порядке. Учитывая обстоятельства. Все наладится. И с квартирой тоже. А с Вивиан… Ну, лучше раньше, чем позже, ты же знаешь.
– И все же… Я бы к тебе приехал, если тебе от этого станет легче. Правда.
– Спасибо, Марсель. Но мне сейчас лучше побыть одному. Все переосмыслить.
– Сходи в сауну, что ли. Очень голову прочищает. Мне, по крайней мере.
Филипп рассмеялся.
– Тут нет сауны. Только гольф-клуб неподалеку. Но я еще не настолько отчаялся.
– Ну, береги себя, старик. И звони, если что.
После этого Филипп решил сразу же набрать номер Эллы. Но все оказалось не так просто. В отличие от госпожи Клопп, Элла еще крепко спала.
– Филипп? Ты что, с ума сошел? – сонно пробормотала она, взяв трубку после седьмого гудка. – Ночь на дворе!
– Прости, я не знал… Мне попозже позвонить?
– Ладно, я уже проснулась. Что стряслось?
– Это я у тебя хотел спросить. Ты вчера звонила мне в офис.
– Ах, это… Я кое-что вспомнила. Может, это и не важно, но я все равно решила тебе рассказать. После того как твои родители расстались, я однажды повстречала Аннетт на улице. Она вела за руку маленького мальчика.
– И что? Может, это был ее племянник или соседский малыш.
– Но она сказала, что это ее сын. Даже представила его, но имя я, конечно, уже забыла.
– Когда это было?
– Не могу тебе сказать. Но мне кажется, мальчик должен быть твоим ровесником.
Безусловно, это все меняло. У Аннетт есть сын. Сын, который уже вырос. И ненавидит Йохена. Потому что считает, будто любовь к Йохену свела его мать с ума. Зильке Курц говорила, что у Аннетт нет родственников. Почему в спецучреждении для психически больных ничего не знают о сыне Аннетт? Должны же быть документы, в которых это написано. Даже если этот сын отказался от матери, даже если больше не общался с ней. Впрочем, может быть, тот мальчик умер. Может быть, это стало последней каплей, ввергнувшей Аннетт в безумие. Но и об этом Зильке знала бы.
Во время визита Филиппа Аннетт не упоминала о сыне. Она тосковала по Йохену, говорила о своей любви, об озере. Вот и все.
«Это поворотный момент», – подумал Филипп.
В дверь постучали, и в комнату заглянула София.
– Ты уже не спишь? Не хочешь присоединиться к нам? Мы как раз завтракаем.
Филипп встал. Ноги у него дрожали, будто он несколько часов бегал на стадионе.
– Сейчас приду.
– Ты говорил по телефону? – возмутился Мориц. – Все это время ты нас пилил, чтобы мы не трогали наши мобильные, но для тебя никаких правил, конечно, не существует. Для босса стоит сделать исключение, ясное дело.
– Мне очень жаль, – оправдывался Филипп. – Я знаю, что не нужно было так поступать. Я… Черт, понимаешь, я вспомнил, что в понедельник у меня назначена очень важная встреча. Поэтому я позвонил секретарше, чтобы она эту встречу отменила. А секретарша сказала, что со мной пыталась связаться Элла. – О разговоре с Марселем он умолчал.
– У меня в понедельник тоже очень важная встреча, представь себе, – фыркнул Мориц. – В пиццерии, где я работаю. Но звоню ли я туда? Нет. Может, меня из-за этого оттуда вышвырнут, но это не важно, я же не мистер Большая Шишка.
– Успокойся, Мориц, – осадила его Юлия. – Мы сейчас говорим не об этом. У Аннетт Зоннабенд был сын, о котором никто не знает. Ну и ну!
– Он и есть V, – предположила София.
– Он приблизительно моего возраста, – продолжил свой рассказ Филипп. – Значит, он родился в то время, когда Аннетт состояла в браке с Вернером.
